Кристина Юраш - АкаДЕМОНиЯ. Я - не чудовище! Я только учусь!

Эта мысль, сознаться честно, немного меня успокоила и приободрила. Я встала, вытерла слезы, открыла дверь балкона и обессиленно рухнула на диван, укрывшись простыней с головой. Я рыдала, сжимая кулаки от бессильной злобы на старого пердуна, у которого рука не дрогнула разлучить меня с самым дорогим человеком. Он же все прекрасно видел! Но нет! Ради этой Академии! Ради магии! Ради будущего! Как обычно…　

Дверь в квартиру открылась. В комнате послышались шаги. На меня сверху что-то упало. Фу! Как некрасиво! Если я умерла, то это повод бросать в меня вещи.　

— Ника! — раздался голос, — Ты до сих пор обижаешься? Может, хватит изображать труп. Я понимаю, что дизайнер ошибся со шрифтом и буква «а» похожа на «и», но это не повод прикидываться мертвой. Он уже получил по голове за такое. Обещал все исправить.　

Я почувствовала, как мое сердце разрывается, как слезы начинают бежать по щекам с утроенной силой, как нос просто отказывается дышать, передавая свои прямые обязанности приоткрытому рту. Скажите, что это — не сон!　

— Ника, давай договоримся так. Когда ты обижаешься, ты не отключаешь телефон. Я два часа не мог до тебя дозвониться! — раздался голос, от которого из моей груди стали вырываться глухие рыдания.　

Я лежала и плакала, чувствуя, как мое сердце бешено колотится о ребра. Не дай бог, это — слуховые галлюцинации! Может быть, мне померещилось? Мало ли? Люди от горя часто сходят с ума! Может, я слышу то, что хочу услышать больше всего на свете?　

— Так, все, прекращай… — простыня с моей головы стала медленно сползать. Я плохо видела все происходящее из-за пелены слез. Я не хочу вылезать. А вдруг это　

— сон?　

— Ника, ну, может, хватит, а? Был бы повод, обида найдется. В этом вся ты… Вылезай, — раздался голос, а перед глазами стали вырисовываться любимые черты лица. Я бросилась ему на шею, захлебываясь рыданиями.　

— Ну все… Не плачь, Ника, визитки переделают… Не плачь… Все, давай, успокаивайся… Давай, тут где-то, — рука стала шарить по дивану, — Шоколадка была. Кушай и успокаивайся. Ничего страшного. Я корм Фублику купил. Правда не знаю, будет он его кушать или нет… Хотя не помню, чтобы он перебирал едой.　

— Фублику? — спросила я, недоумевая.　

Из — за спинки дивана появился заспанный котенок. Страшный, как моя жизнь в Академии. Сам по себе он гладкошерстный, но на спине шерсть местами была длинной. Со стороны он был похож на маленького дикобраза. Мутант, короче.　

— Ня! — заорал он, зевая, — Ня!　

Я снова зарыдала, глядя на то, как маленькое чудовище смотрит на книжный шкаф.　

— Ника, ты чего? Так, давай рассказывай все как есть! — вздохнул любимый, прижимая меня к себе, — Ладно, ты пока успокаивайся, а я ему что-нибудь поесть кину, а то он не отстанет. Совсем бедолага оголодал. Ты его не кормила?　

Ага, спросил что-нибудь полегче! Я вообще не догадывалась, что он есть!　

Через пять минут в моих руках оказалась кружка с горячим чаем, согревая мои озябшие пальцы.　

— Мне приснилось… — сглотнула я, набирая воздуха в грудь. Кружка в руках тряслась так, что еще чуть-чуть и чай придется вытирать с пола, — Мне приснилось… Нечто очень странное… Представляешь… Мне приснилась Академия. Магическая Академия. Ты был моим учителем, а я твоей ученицей… Только я ничему не училась, а ты меня ничему не учил. Нам некогда было. И… эм… как бы это правильно объяснить… Ты меня слушаешь?　

Асфард поднялся с дивана, подошел к окну и встал ко мне спиной. Сытый и довольный Фублик, облизывая усы, гордо зашел в комнату, катая лапой по полу оторванный от венка искусственный цветок.　

— Я понимаю, что у меня что-то с головой не в порядке… Сознаюсь, может быть, пора мне лечиться… Но все было так реально. Я уверена, что это — не сон… Что это было на самом деле, — вздохнула я, отхлебывая горячий чай, — И представляешь, я не помню, что было вчера, позавчера, позапозавчера. Я ничего не помню, что происходило в этом мире с момента, когда я попала в Академию, когда меня прямо на День Рождения в халате, с тортом и шампанским не утащило куда-то вниз.　

Он повернулся ко мне, встал на колено, взял меня за подбородок и взглянул в глаза:　

— Ника, это был сон. Просто страшный сон. Запомни это. Просто сон.　

— Нет, нифига! — уперлась я, глядя в его глаза, — Это был не сон. И я по глазам вижу, что ты тоже помнишь. И не надо мне врать! Я требую объяснений! Ты же знаешь, что я с тебя не слезу, Ян Асфард, пока ты мне все не объяснишь!　

Он смотрел на меня, не отводя взгляда, а потом осторожно сказал:　

Знаешь, мне приснился сон, в котором один человек сказал мне, что случайностей не бывает. И наша встреча с тобой, была частью плана. Он спросил меня, готов ли я отказаться от того, что у меня есть там, ради того, что у меня могло бы быть здесь?　

— Нет, ты так просто от меня не отделаешься! Говори все на чистоту! Хватит с меня твоих загадок! — возмутилась я.　

— Хорошо. Я, так же как и ты, помню две жизни. Жизнь там, и жизнь здесь. Ректор предложил мне пожертвовать магией ради свободы. Я согласился. Я согласился начать жизнь с самого начала, но уже в этом мире. Я согласился с тем, чтобы меня никогда не призывали в Академию. В новой истории я никогда не был призван туда, никогда в ней не учился, никогда не преподавал. А, следовательно, вся Академия в полном составе живет и здравствует. Где-то здесь Люк спокойно играет в свои компьютерные игры и ходит в обычную школу, даже не подозревая, что однажды попал в Академию и погиб там по моей вине. Все, кого я учил живы. И если они и попадут в Академию, то, поверь мне, никто их и пальцем не тронет. По правилам Академии, установленным изначально, с момента ее основания, учитель должен защищать своего ученика до последнего. Смерть на экзамене — это вопиющий случай. Виновные должны быть наказаны по всей строгости. Так что там, все хорошо.　

— Хорошо там, где нас нет! — вздохнула я.　

— И не было… — усмехнулся Асфард.　

— А зачем нам тогда оставили память о тех событиях, которые мы помнить не должы? Ее ведь могли стереть… Мы могли бы вообще не помнить Академию, если нас там никогда не было… — подозрительно спросила я, понимая, что где-то есть какой-то подвох, — Нас, я так понимаю, попросили держаться подальше от этого магического гадюшника, сидеть в этом мире и не высовываться. Если тебя там гипотетически не было, то план предателей не сработал, я правильно говорю?　

— Ника, давай не будем больше разговаривать на эту тему. Представь, что мы с тобой просто читали одну и ту же книгу. У нас есть все, что нужно для счастливой жизни. Считай это подарком, — усмехнулся Асфард, — За старания и страдания. Моя жизнь полностью переписана, твоя жизнь — тоже. Нам дали шанс прожить ее так, как бы мы этого хотели.