Егор Чекрыгин - Хроники Дебила. Свиток 5 (вычитка)

Так что нервов он мне в процессе инструктирования угробил основательно. Пришлось даже потребовать, чтобы ко мне прислали кого-нибудь из молодых парней посмышленее. Но, кажется, дос’тековский технический кретинизм был тут родовым признаком, так что мои надежды на гибкость и пытливость юных умов себя не оправдали. И бился я головой об эту стену еще довольно долго, сам не очень понимая, зачем мне это нужно.

Ну и конечно, одной из пожалуй самых главных моих забот и проблем был, естественно, Хииовитаак. Хорошо еще, что мои соплеменники, впечатленные и напуганные битвой с «железным тигром из Ада» не лезли с вопросами типа «Нафига мне надо с ним возиться?»

Правда, я и сам частенько задавал себя этот вопрос. Хоть Хииовитаак и был ценным источником информации, однако делиться ею со мной в благодарность за спасение он явно не спешил. Чаще предпочитая прикидываться безнадежно больным, слабым и неспособным поддерживать беседу. Хотя, сволочь такая, на поправку шел куда быстрее меня. Его-то рана была проделана аккуратным заточенным до состояния бритвы наконечником копья, а не продрана тигриными когтями. Да и пока я ползаю по пляжу решая чужие проблемы, он спокойненько отдыхает, набивая пузо едой или спя сутки напролет… Нет в мире справедливости!

Кое-что, конечно, мне удалось из него вытащить, разведя его пару раз на задушевные беседы. Но вот кто у кого больше в этих беседах вызнал, и насколько можно верить полученной от пленника информации — можно было только догадываться. Хииовитаак оказался очень крепким орешком.

Можно, конечно, было бы подвергнуть его пыткам и вытянуть из него все, что он знает — но что бы мне это дало? Расположение аиотеекских гарнизонов? Их мы и так найдем, расспрашивая прибрежников, благо аиотееки, чувствуя себя в этих краях хозяевами, даже и не пытаются прятаться… Секретные планы аиотееков по покорению мира? Не такая высокая шишка этот Хииовитаак, чтобы знать что-то конкретное.

Нет. Пленник был нужен мне в качестве союзника — тогда бы у меня появилась возможность сравнивать его показания с рассказами Эуотоосика. Которому я, конечно, полностью доверяю, но…

Короче, мне надо было переманить пленника на нашу сторону. А это процесс долгий и очень деликатный — пытки тут будут явно лишними.

И так прошло примерно недели две, пока Кор’тек не начал тонко намекать, что пора бы уже двигаться дальше, потому как иначе мы в этом году не успеем до сезона штормов дойти до Реки и вернуться обратно.

Тут-то вот и состоялся тот самый мой спор с Лга’нхи, едва не закончившийся серьезной ссорой. Я предлагал вернуться уже сейчас, поскольку мы и так вызнали достаточно много. И, хорошенько обработав это знание и прибавив к нему информацию, которую нам удастся вытянуть из столь ценного пленника, как Хииовитаак, мы получим больше, чем от банального «посмотрения своими глазами».

Но увы, в системе ценностей Лга’нхи «пацан сказал — пацан сделал» этого явно было недостаточно. Мы, мол, заявили что дойдем до Реки—значит, должны дойти, и повернуть назад сейчас было бы немыслимым позором.

Мне пришлось с этим согласиться в обмен на обещания, что мы будем вести себя, как примерные ученики — то есть, никого не обижать, не ссориться с местными детишками, не ввязываться в драки и не штурмовать крепости и уж тем более не распространять Демократию посредством наших копий, топоров и кинжалов.

Насчет последнего Лга’нхи заверил меня особенно горячо, ибо, не зная значения этого слова, он по моей интонации догадался, что это что-то очень нехорошее, чего уважающему себя ирокезу делать не пристало.

И вот, отметив прощание со Змеиной Бухтой пионерским костром, окончательно превратившим в угли остатки аиотеекской крепости и лагеря, мы под недовольное бурчание нашего не по своей воле гостеприимного хозяина, явно планировавшего наложить лапу на сгоревшие постройки, покинули это очередное Место Славы Оружия Ирокезов.

Пока выходили из бухты, Кор’тек вовсю спорил со мной по поводу свежустановленных буйков, утверждая, что их пренепременно должно снести течениями и приливом и потому-то пользы от них не будет никакой. Так что лично он, Кор’тек, в жизни своей даже в нужник не пойдет, ориентируясь на какие-то там болтающиеся на воде бочки, потому как у него есть своя голова на плечах, а в голове глаза, которые все видят, донося информацию до ума, расположенного как известно всем первобытным анатомам, в брюхе. И лишь у разных там… ничего в морском деле не смыслящих ум застрял в мозге, который есть не что иное, как комок соплей… И нехрен опять консервами обзываться! …И никакой он Дос’тёку не родной брат. И даже не близкий родственник, хотя, вроде как, сестра его прабабушки и была выдана замуж куда-то в эти края, но еще не факт, что кто-то из ее потомков мог быть связан родственными узами с родом Дос’тека… И вообще, сам ты, Дебил, дурак.

В общем, худо-бедно, а спор этот развлекал нас на протяжении следующей пары недель, пока Лга’нхи не пообещал утопить нас обоих как кутят, коли мы не заткнемся уже наконец.

— Слушай, а острова-то… ну, те, по которым аиотееки через море перебрались, — они еще далеко?

Ответом мне был сочувственный взгляд Кор’тека, глядевшего на меня с этакой смесью жалости и умиления.

— Дык до них еще как от Улота до Вал’акалавы, — ответил мне он, не гася своего жалостливого взгляда. И добавил в качестве Coup de grace (удара милосердия): — А может, и больше. Даже я туда не плавал.

Странно. А мне почему-то казалось, что эти острова были где-то совсем рядом с устьем реки, на которое, кстати, мы в данный момент и смотрели.

Вероятно, я столько раз слышал об этом месте, что мне оно стало казаться чем-то вроде края земли, где сосредоточились все диковинки Запада. И за которым дальше уже ничего и нету.

Ан нет — оказывается, земля-то имеет форму шара, хотя в это подчас очень трудно поверить, глядя на окружающий тебя мир из крохотной лодочки, затерявшейся где-то между бесконечным морем и не менее бесконечной степью.

Это ж какие, выходит, пространства уже захватили аиотееки? И сколько их вообще на этом берегу? Эуотоосик как-то раз говорил о шести сильных родах, прошедших по Мосту Икаоитииоо. Хииовитаак вообще про «считано-несчитанное количество великих воинов аиотеекоо, под чьими ногами трясется земля, когда они идут в поход, а от тени, что бросают их копья, даже в полдень наступает ночь». После чего обычно предлагал мне сдаться. Обещая за добровольную явку с повинной и чистосердечное признание надеть на меня самые новейшие колодки повышенной удобности и лупить только самыми качественными плетками. А на мои отказы от столь великой чести лишь раздраженно пожимал плечами, дескать, «дикарь сам не знает, от чего отказывается».