Таис Сотер - Последний Тёмный

Знакомство с Томасом Горгенштейном, было хоть и несколько неприятным, принесло весьма ощутимые результаты. Тот самый Феликс Рейтег, на которого указал капитан «Святой Мари» оказался замешанным в дела виардцев по самые уши. Как оказалось, морскими путями Куско вовсе не продавал рабов, а сбывал в Виарди гораздо более страшный груз — наркотик эсстерит. Впрочем, пленники, привезённые с юга, оказались тут тоже замешаны — именно на их телах Куско выращивал лишайник, который от человеческих тел становился более ядрёным и действенным.

Чуть позже нашлись и подвалы, в которых и находились чудовищные «сады». Их отчего-то волшебный лисий огонь не пожрал. Вот только за заживо съедаемыми людьми следить было некому, поэтому всё, что нашли следователи — это три дюжины трупов, и сам эсстер, который уже начал распространяться по стенам, выбираясь наверх. Живучим оказался, дьявольский лишайник. В столице объявили карантин, а портовый квартал, в котором и были обнаружены подвальные «сады», и вовсе закрыли на неопределённое время, невзирая на возражения местных лавочников и испуганных местных жителей.

Петер, отследив потоки сбыта наркотика, с ужасом понял, что не весь эсстерит шёл на экспорт — часть его предполагалось использовать и в самой Гортензе. Но сам с этим Петер уже разбираться не стал — дело было явно политическим: без покровителей в верхах Торсай Куско просто бы таких успехов не достиг. Как минимум, в этом был замешан Жак Вильгер, глава департамента судоходства и непосредственный начальник Шелли. Поэтому дело начал курировать сам руководитель СБ — Людвиг Шульц, человек не слишком приятный, как и положено большому начальнику, но своё дело знающий. А самое главное, весьма непримиримый к врагам своего государства. Сколько же в те дни народа оказалось на виселице да в тюрьме… По слухам, сам племянник короля Дилар Ольсбургский оказался в опале. А через какое-то время и вовсе помер. Как говорят, отравился несвежим мясом…

Так Петер Зингер, третий сын захудалого баронета, и не слишком продвинутый до этого по карьерной лестнице старший следователь сумел раскрыть политический заговор против существующей власти. Ну, не только он один, может быть. Но эсстерит то он нашёл лично сам!

В какой-то степени Петер был даже рад, что Августин Горгенштейн сумел вовремя спрятаться, а не попасть под всеобщий замес. Он, конечно, судя по всему тот ещё прохиндей, но собирая о молодом мошеннике информацию, Петер проникся к тому невольной симпатией. К тому же, будущий родственник. Впрочем, как и не менее подозрительный Лукреций, и гораздо более честный, но от этого не менее противный Томас. И папаша их так себе. Но ради Августы Петер готов был потерпеть и её родню, тем более что с Лавелем Петер вполне себе сдружился.

В том, что он собирается жениться на Августине Горгенштейн, Зингер уже не сомневался. Ну и что, что он не особо молод, и может быть и не так хорош, как другие женихи Августы? Зато любим начальством, имеет не то что медаль, а даже именной орден, и вообще, неплохие карьерные перспективы. Ещё бы — с некоторых пор название его должности с трудом помещалось на дверной табличке, а обязанностью было отслеживать все незаконные и подозрительные торговые сделки. Как показало время, в этом Петер Зингер был более чем хорош.

В то время как будущий родственник Лукреция раскрывал заговоры, проводил аресты, и вообще на корню менял свою жизнь, сам Лука полностью ушёл в учёбу. Как оказалось, совсем непросто было совмещать официальное обучение в Орхане, чтение книг в тайном хранилище магистра Гохра и собственно самого Гохра наставления. Тем более что учителем тот оказался так себе — ну что ещё возьмешь с тряпичных мозгов куклы…

Да и в Орхане, к середине четвёртого года обучения, который должен был стать для большинства учеников последним, предметы стали гораздо сложнее. Теперь уже Лука с некоторой ностальгией вспоминал уроки по Зоологии и Природной магии, которые так упорно не давались ему раньше. А ведь они ни в какую не шли с ведёной на последнем семестре Минералогией, которую вёл приснопамятный алхимик Гидеон. Вёл по своему живо и интересно, но чем отличается один черный и матовый камешек от другого точно такого же, но в серую крапинку, Лука запомнить не мог, хотя в той же алхимии легко определял самые сложные ингредиенты. Ну не интересно ему было изучать, какие камни и каким образом влияют на магические силы волшебников! Он и сам, без всяких дешёвых трюков, обладал весьма и весьма сильными способностями.

Единственным, пожалуй, интересным уроком Луке показался урок, посвященный камням-энергонакопителям. Интересным, хотя и весьма опасным — потому что в общей горсти камешков, которые Гидеон принёс на изучение, лежал и лунный камень, в точь-точь похожий на те, что приносил Луке епископ Бромель.

Знали бы остальные ученики, как сложно было на том уроке Луке не проявить свои истинные способности, не дать даже капле тьмы выбраться наружу…

Именно этот случай напомнил Луке, что ни учёба, ни его житейские и семейные сложности даже близко не стоят к той проблеме, что представлял для Луки епископ Бромель и его маг-подпевала Ортега Литран. Уже через полгода он окончит первую ступень обучения, и будет считаться состоявшимся магом. Впереди, с его талантом это было несомненно, Луку ждала вторая ступень обучения. Лукреций не то что пылал восторгом при мысли, что ему ещё два года придётся провести в окружении своих туповатых однокурсников, но понимал, что без академического образования ему никуда.

Вот только Бромель, кажется, имел на Луку совсем другие планы. Летом, как раз тогда, когда в Орхане закончатся выпускные экзамены, Бромель собирался в длительнее паломничество по святым местам Гортензы. И любимого «духовного сына» Лукреция он собирался взять с собой. Вот только Луку совсем не радовала перспектива несколько месяцев провести в компании с епископом. Тем более что паранойя молодого чернокнижника говорила ему, что из путешествия он, вполне возможно, уже не вернётся.

Три с половиной года проучился Лука в Орхане, и за это время так ничтожно мало узнал о своём даре! Конечно, библиотека Гохра помогла немного с теорией, а сам древний магистр научил избегать самых нелепых и простых ошибок, которые, не знай сейчас Лука о них, могли бы уже свести его с ума или убить. И всё же — он всё ещё оставался лишь сосудом для тьмы, не более. Сосудом, который регулярно вычерпывали. И пусть это не причиняло Луке никакого вреда, и даже помогало справиться с опасным даром, спрятать его от других, ситуация сама по себе казалась молодому Горгенштейну унизительной. Если бы он мог что-нибудь сделать, если бы он мог как-нибудь отомстить епископу Бромелю!