Антон Павлов - Месть Колобка
- Название:Месть Колобка
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:2017
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Антон Павлов - Месть Колобка краткое содержание
Месть Колобка - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Ну всё, тесто подходит и печка готова, — сказала бабка, вытерла слёзы и принялась дальше месить и лепить колобок из теста.
Цвет у колобка получался желтоватый — от обилия костной муки. Дед нахмурился сначала, но опять же таки смолчал. Он полез в кладовку и в самом дальнем углу отыскал сухое молоко с китайскими иероглифами на пачке. Пару лет назад старик повстречал в лесу солдата — мужика настолько весёлого, что после каждой реплики он ржал, что твоя лошадь. У солдата даже в лице было что-то лошадиное, так много и беззастенчиво он хохотал.
— Что старик? Корова то есть? — спросил он, смеясь огромным ртом с крупными зубами.
Старик мотнул головой. Солдат заржал ещё сильнее.
— А жена есть?
Старик кивнул и на всякий случай взялся за ружьё на плече. Конечно, оно было деревянное, но кто знает, если солдат бандитом окажется, вдруг поможет.
— А ночевать пустишь?
— А ты из какой армии? — спросил старик.
— Из нашей, — ответил солдат и снова заржал.
В общем отвёл ему дед место в нежилой части избы. Солдат не ворчал на холод и мышей. Лёг и сразу заснул. Проснулся спозаранку, растолкал деда и спросил его с таким видом, будто этот вопрос его всю ночь мучил.
— А чего ты избу свою не достраиваешь? Вроде начал за здравие, а забросил? Ладно я — служивый и не в таких условиях спать приходилось. Тебе самому-то не противно со старухой в такой избе жить? Половина дома нормальная, а половина — пещера соляная?
— Не молодой я уже, — сказал старик. — Вот ежели бы ты мне годков жизни от себя накинул, так я бы и достроил избу-то. Ты сильно умный, солдат что ли?
— Нет, — признался солдат. — Скорей наоборот. Меня все Ржуном зовут. Не думаю, что это прозвище умного человека. Вот ты говоришь, что ты старый уже, а сколько лет у тебя изба недостроенная стоит?
— Ты поспал? — спросил старик. — Выспался? Вот и шуруй куда шёл и белкам анекдоты свои трави…
Дед насупился, а солдат рассмеялся, по доброму хлопнул его по плечу и подарил вот этот мешочек сухого молока с иероглифами на пачке. Прошлой зимой старик иногда подкидывал молока бабке в чай, а в эту зиму и совсем забыл про него, если б не колобок из теста на столе.
— Вот, — сказал старик, вставая так, чтобы бабка видела его губы, а значит слышала. — Посыпь этого молока. А то не хотелось бы кушать хлеб цвета махорки.
— Насмешишь тоже, — улыбнулась старуха и щедро сыпанула сухого молока в тесто, перед этим разбавив его кипятком.
Колобок получился крупным, твёрдым, основательным. Дед зачарованно взял его в руки, ощущая приятную тяжесть.
— А ты руки-то мыл? — спросила бабка. — Ну ка иди помой.
— Да чего? — отмахнулся дед. — Какие тут карнавальности придумаешь ещё? Все свои. Ты да я, да кусок теста.
— Ну ка положи! — вдруг взъелась бабка. — Положи, тебе говорю и пошёл руки мыть! В кои то веки хлебушек решили испечь, а ты тут своими корягами его хватаешь.
— Ну ты и вредная, — вздохнул старик и пошёл мыть руки.
Долго полоскал венозные кисти в тазике при сенках и тёр содой, посыпанной на старую варежку — тряпку для посуды.
— Довольна? — спросил, входя на кухню и вдруг забыл про свою обидку. — Ничего себе!
— А ты как думал, — прошептала старуха.
На потемневшем от времени мельхиоровом подносе лежал колобок. Был он большой, больше человеческой головы. На мгновение деду показалось, что на него смотрит чья-то голова с глазами, бровями и пухлым детским ртом.
— На лицо чьё-то походит, — заметил дед, подходя ближе.
— Он прекрасный, — Старуха не отводила взгляд от колобка и вдруг погладила его.
Дед вздохнул. Жена гладила сырое тесто так, будто это был ребёнок. Бабка наклонилась к колобку ближе и стала водить указательным пальцем влажным от масла.
— Тут бровки, тут глазки, а тут ротик. Вот и вышел наш бегемотик, — прошептала нараспев старуха.
— Ну всё, — сказал дед. — Хватит играться. Есть же хочется. Ставь его в печь, пусть печётся.
— Он такой красивый, что и жалко его в печь совать, — сказала бабка. — А уж как подрумянится, есть и подавно жалко будет.
— Чего ты в нём красивого нашла? Голова хлебная какая-то, — отмахнулся дед, уходя из кухни. При словах о еде, у него заурчало в животе.
— Не слушай ты его, — сказала бабка колобку.
Она оглянулась, узнать вышел ли дед и вдруг, повинуясь странному импульсу — очень быстро, как, наверное, это делает талантливый скульптор, не понимая откуда что взялось — обозначила у колобка глаза, ещё ярче подвела брови, собрала с доски оставшееся тесто и прилепила колобку ушки, носик и губы.
— Ну совсем как живой, — в полном восторге прошептала бабка и переложила колобка с мельхиорового подноса на железный печной противень, который она предварительно смазала бараньим жиром, целую банку которого в начале зимы привезла ей подружка Фая.
Подруга тоже незаметно за пролетевшие мимо годы превратилась в старуху. Фая мужа уже похоронила и хоть никому не говорила, но все знали, что ей нравится свободная жизнь. Потому что муж бывало колотил её. Ещё в далёкой молодости Фая говорила подруге, что ежели мужик тебя один раз кулаком приложил, то теперь можешь сама пару раз в месяц к нему подходить и просить: дай мне в глаз или, ну зафинти мне в подбородок. Потому что мужик, если на бабу руку поднял, то завсегда бить её будет.
Для себя старуха решила — вот ударит старик её хотя бы один раз, она ему сразу ничего не скажет, потому что злой мужик, хуже сумасшедшего барана. Она дождётся когда старик уснёт и черепушку ему кочергой ночью пробьёт и в бега подастся. Старик слава тебе господи ни разу её не тронул. Хотя по молодости бывало, что так закипал — того и гляди крышку как с кипящего чайника сорвёт. Но ничего — обошлось и жизнь уже прожили, слава богу.
Старуха задремала, пока хлеб пёкся в печке. Ей снилась юность и, как она вот так же сидела возле печки только в доме отца и мечтала о своей большой семье. Мечтала, что будет у неё минимум пятнадцать детей. Единственное, что пугало её тогда, кроме того, что женщина при родах может умереть, смешно сказать, боялась она не запомнить всех своих детей. Вот подойдет к ней муж и спросит, а где наш Никитка? А у неё глаза забегают: какой Никитка, тот который шестой или одиннадцатый? Или придёт она к речке и вдруг своего ребёнка спутает с кем-нибудь и чужого домой уведёт, а он ей скажет.
— А ты не моя мама.
Как тогда соседям в глаза смотреть? Видать Господь почуял, что слаба её воля, слишком сильный у неё страх и не дал ей детей вовсе. Вообще ни одного не позволил. В соседнем селе одна баба даже утопилась, когда к тридцати годам не смогла забеременеть. Хотя может и дура, что утопилась. Вездесущая Фая рассказала, что дело то может быть не только в женщине, а ещё и в мужике. Сказала: Если бубенцы не звенят, то считай всё — детишек не будет…
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: