Ма. Лернер - Страна Беловодье

Он так и покосился, когда Данила отказался оставить свой мешок внизу. Посмотрел с ухмылкой, в очередной раз записав в деревенского неумного родственника. Вот уж чье мнение меньше всего волновало. С первого взгляда видно – из думающих, что, попав на службу к богатому человеку, сам достоин уважения. Бородка подстриженная, духами пахнет, будто девка на празднике, кафтан с боярина снял. Разве рукава нормальные, не до пола, зато с вырезами у плеч. Не иначе, по последней моде вырядился. Виктор в Новом Смоленске при всем своем франтовском виде напоминал опасного дикого зверя. Этот – пустышка, хоть и яркая.

Главные комнаты расположены на втором этаже, и поднимались по широкой лестнице из светлого полированного дерева, устланной цветистым ковром. Вот уж не подозревал про подобную роскошь в домах обычных людей. Хотя можно ли назвать ювелира простым человеком – занятный вопрос. Как минимум гости должны впечатляться, даже если они прибыли не с севера. Ковер такой длины, что явно сделан на заказ и обошелся в дикую сумму. Хорошо бы это все не для очередного вранья покупателям о достатке. Тогда не зря пришел. Должен выйти разговор.

Невольно обратил внимание на глиняные трубы. Раньше такого наблюдать воочию не приходилось, но причины известны. Внизу устроена печь, отапливающая весь дом. Горячий дым проходит через надстройки, нагревая помещение, и выводится наружу. Дрова здесь неудобны, используют горючий камень. Правда, и холода редко серьезными бывают, так что неизвестно, насколько система подходящая не на картинке, а в реальной жизни. Должны быть немалые потери тепла. Было бы любопытно заскочить зимой и все осмотреть.

Мужчина постучал в дверь и, распахнув, предложил войти.

– Мое почтение, – поспешно сдирая шапку с головы, с поклоном произнес Данила. – Здравствуйте, Микула Иванович, многие вам лета.

Сроду не видел пожилого, полненького хозяина, подслеповато щурящегося, абсолютно не имеющего сходства с матерью, но вряд ли тут, в рабочей комнате, мог находиться кто-то иной.

– Низкий поклон вам от Ефросиньи Никитичны, – максимально почтительным тоном сообщил, извлекая письмо.

– Садись, – сказал человек, махнув рукой на стул, и, взяв послание, разрезал конверт, не утруждаясь отколупыванием сургучной печати.

Ну в целом и не ожидалось радостных объятий и множества поцелуев. Данила упал на сиденье, отметив жесткость того, и задумался, не специально ли это сделано, чтобы не позволить посетителям рассиживаться. Наверняка здесь принимают и других гостей. Стараясь не крутить головой излишне заметно, осмотрелся.

За спиной у хозяина находились резные шкафчики с выдвижными шуфлядами. На столе присутствовала тяжелая даже на вид бронзовая часы-чернильница в виде башни, поддерживаемая двумя глубоко сомнительного вида полуголыми ангелочками. По углам канделябры той же золоченой бронзы, и сверху люстра. Освещение здесь в темное время не хуже дневного.

– Удивил, – отложив письмо, сказал Микула. – Думаю, ты знаешь, никогда мы не были близки с Фросей. Да и с ее отцом пути разошлись. Прадед наш занимался холщовничаньем по ярмаркам и базарам. Скупал у крестьян холст, пряжу, лен, пеньку, кожи – и все это перепродавал более крупным торговцам. Он человек еще старого закала, мы же родом из-под Хопра, что Сарайской епархии. Поздние переселенцы и свои законы имели, отличные от здешних. И в быту, и в работе. Ну да это и так знать должен… Я, собственно, о чем – их ветвь нажитые тяжким трудом капиталы все больше профукала. По грошику да «белке» откладывать не хотели. Братья ее и вовсе в чинуши подались. А мы нет. У нас ремесло в руках, и неплохое. В аферах не участвуем, своим трудом живем. Ты ведь к ним не ходил? – спросил вроде как лениво, но в тоне почувствовалось нечто не особо приятное.

Кажется, присутствуют старые семейные дрязги, о коих он без понятия, а похоже, и мать не особо в курсе. Из Смоленска она совсем молоденькой удрала, почитай, младше, чем он сегодняшний. Могла и не знать. А он напоролся в очередной раз. Интересно, о чем это: «аферы»? То, что в последние годы та семья жила не сильно жирно, похоже, подтвердилось с неожиданной стороны.

– Нет, – лаконично подтвердил Данила.

– Я ожидал просьбы помочь, а она пишет, у тебя предложение занятное.

– Не то чтобы особо оригинальное, но я тут кое-что привез. Не хочется мне отдавать церкви десятину, князю налог, да за обмен на монеты еще полтора процента. Да и вам, думаю, интересно взять без наценки для изготовления изделий.

– Золото? – без особого удивления, спросил Микула. – Сколько?

– Чистого веса почти на двадцать пять тысяч, – сообщил тщательно все перемеривший перед приходом парень. Парочку самородков покрупнее и пяток мелких, сам не зная зачем, отложил.

– Неплохо. И тебе прибыток приятный. Тысяч семь-восемь с тебя снимут власти. Мне зачем связываться с опасным делом?

– Ну например за этим, – извлекая из внутреннего кармана мешочек и высыпав на стол, предположил Данила.

Хозяин взглянул на камешек без особого интереса, извлек из выдвижного ящичка лупу в серебряной оправе и внимательно осмотрел несколько выбранных наугад. Особой суетливостью не страдал и жадно не набрасывался, но тут скорее нежелание проявлять заинтересованность. Покажешь готовность взять – цену задерут до небес.

– Вряд ли большинство этих осколков пригодятся для настоящего произведения искусства, – сказал Данила, целя польстить и одновременно показать «не лыком шит», – выходящего из рук мастера-ювелира. И все же даже в моей деревне твердость адаманта делает их идеальными для применения в сверлах, режущих и шлифовальных инструментах. Чистота и цвет в данном случае значения не имеет. Впрочем, я полагаю, за величайшей редкостью в Беловодье даже такое может стоить очень немало.

Фактически он демонстрировал, что навел предварительно справки. Мало предлагать не стоит. И эти камни не из тех, за которые придется затем платить церкви или еще кому. На самом деле они ни в каком законе не прописаны, поскольку редчайшая вещь. А когда нет правильных ювелирных, и мелкие неприглядные в качестве обрамления более известного драгоценного камня окажутся оценены много выше реальной стоимости.

– Хочешь продать именно все вместе? – он хмыкнул. – Сам придумал? Занятная идея. Но опасная. Могли ведь и не выпустить из дома.

– Да ну…

Этого Данила боялся меньше всего. Три трупа, от которых придется избавляться. Куча прислуги, половина из которой не станет держать язык за зубами, знающие, куда и зачем пошли товарищи. Да и не вояка какой, не умеющий думать на два хода вперед, и с пустыми карманами. Другой вариант – просто отобрать – гораздо хуже. Ювелир здесь многим знаком и имеет кучу солидных знакомых. И задним числом, кричи – не кричи, поверят местному. Слово против слова, и свидетели отсутствуют.