Илья Рясной - Правила отражений

- Никто, - убеждённо заверил депутат.

А на следующее утро на хвалёную секретную квартиру заявился профессор Хлюмпель собственной персоной.

- Вот, решил навестить друзей, - заворковал он, ставя на стол на кухне торт «Шоколадный заяц». – Посмотреть, как вы тут устроились!

- А кто вам сказал, что мы здесь? – в моей душе бурлило праведное возмущение.

- Наш уважаемый классик. Попросил поддержать вас морально после того ужасного покушения. Вот, тортик принёс. Хороший тортик. Хотя как раньше тортиков уже не делают. Вот раньше шоколадный заяц был из шоколада. Вот это был тортик! А сейчас? Разве это шоколадный заяц?!

Профессор резко схватил здоровенный нож, так что я даже отпрянул, сорвал коробку с торта и вонзил острие прямо в центр зайчика, слепленного из какой-то коричневой субстанции.

- Чай будет? – деловито осведомился он.

- Будет, - буркнул я, ставя чайник на плиту, в которой по какому-то недосмотру властей ещё был газ.

На вкус торт оказался вовсе неплох.

Профессор расслабился и, держа чашку не по-человечески, за ручку, а как пиалу, беря пример с Абдулкарима, потчевал нас новостями:

- А вы знаете, закон об отмене скорости света все-таки прошёл в Верховном Кубле.

- Вы это серьёзно? – вот давал же я себе слово ничему здесь не удивляться, но всё равно не получалось.

- Радикальная партия запустила в воздуховод дым райской травы, так что закон прошёл единогласно. А вот их законопроект о признании гибели динозавров пятьдесят миллионов лет назад провокацией шмуркалей, которые обрушили на планету астероид с целью подрыва сельского хозяйства Протошизады, с требованием возмещения лирианами понесённого ущерба, а также упущенной выгоды за каждый год, приняли только в первом чтении. На второе не хватило травы. Так что до следующего урожая. Да, политика - это вам не кочергой в носу ковырять!

Закончив со своим куском торта, профессор объявил:

- Отлично! Вот теперь я готов на бой. В самое горнило борьбы!

- Какой борьбы? – осторожно спросил я.

- Вашей борьбы. Теперь уже нашей.

- А в чём наша борьба?

- Ну, это же понятно. Я же вам говорил, что угадал – вы ставите диагноз. А сейчас уверился, что делается это для того, чтобы потом заставить больного принять лекарство. Каким бы горьким оно ни было.

- Это вам тоже Жизнеслав рассказал? – зло осведомился я.

- Нет. Наш классик всё таится, как маленький. Всё играет. Туману напускает. Интересно, он и правда думает, что я не замечу очевидного?

Я на минуту задумался. Потом переглянулся с Абдулкаримом. Мы поняли друг друга без слов. И я спроецировал голограмму с цифрами – двадцать пять процентов.

- Занятный фокус, - оценил Хлюмпель. – И что это такое?

- Рейтинг готовности диагностической системы.

В двух словах я объяснил, что мы делаем, зачем, рассказал о Системе, Рейтинге и, вскользь, о наших возможностях в деле социальной стабилизации. Тем самым я подтвердил все его самые смелые предположения. Профессор пришёл в неописуемый восторг от того, что получил возможность прикоснуться к продвинутым социальным технологиям высокоразвитой цивилизации.

- Рейтинг! Система! Это изумительно! Потрясающе!– Хлюмпель ткнул дрожащим пальцем в висящую голограмму с цифрами, будто пытаясь её пощупать. – Но как же скучно вы живете, земляне! Имея такие инструменты – ох, что я бы устроил! Вся Галактика стала бы моим экспериментальным полигоном!

Я мрачно посмотрел на него – уж в этом я не сомневался. Именно поэтому социальные технологии такого уровня доступны только цивилизациям с высоким индексом ответственности.

- Я поражён в самое сердце! Да, ваши достижения – это не мух топором гонять! Какой ракурс! Какая мощь! В общем, располагайте мной! Я полностью ваш!

Он ударом ножа отхватил ещё кусок «зайца», положил себе на тарелку, и, выдал:

- Только пообещайте мне одно!

- Что мы ещё должны пообещать? – устало спросил я.

- Что предупредите меня, когда начнётся лечение Шизады. Я хочу во все глаза смотреть на конец этого мира!

Допив чай, он объявил, что теперь главная его задача – во имя роста Рейтинга показать нам самые разные грани жизни Шизады. По его мнению, исследования нужно начинать с самого начала – то есть с изучения процесса воспитания детей.

- Именно в этих мелких мерзавцах заложены коды развития нового мира. Я уже договорился об экскурсии в среднюю школу. Нас там ждут завтра. А засим откланиваюсь! Хороший всё же торт, хотя и не такой, как раньше, - Хлюмпель вернул недоеденную половину торта с фарфорового блюда обратно в коробку и прихватил её с собой.

Через пару часов нас посетил депутат. Он находился в самом благостном расположении духа.

- Что происходит, Жизнеслав? – я поборол желание прямо в прихожей схватить его за грудки и долго трясти.

- Что-то случилось? – с опаской посмотрел на меня он.

- К нам как торнадо влетел профессор Хлюмпель, дал по куску торта, выложил все наши тайные планы. И исчез! Откуда он знает адрес?

- Да что вы так беспокоитесь? – Жизнеслав обошёл меня, прошёл в большую комнату и уселся на продавленный матерчатый диван перед огромным, отделанным полированными панелями цветным телевизором с антикварной электролучевой трубкой. – Я ему всё рассказал.

- Вы так просто выдали секретный адрес! А если он побежит к Ордынцам, которые ему выделяют гранты? Или в дружину историков? Что, если он нас просто тупо продаст? Ведь вы меня так и не убедили, что не он навёл на нас ордынцев в прошлый раз.

- Продаст? Кто? Профессор? – Жизнеслав расхохотался. – Ну, насмешили!

- А что такого смешного я сказал?

- Вы что, до сих пор не поняли, с кем имеете дело?

- С экстравагантным учёным, занимающимся лженаукой и имеющим с неё неплохой доход, почёт и уважение.

- Да он просто обычный бес. Таких людей не от мира сего магнитом манят судьбоносные события. Они ощущают их близость и несутся к ним, как мотыльки на огонь. Они пьют их, наслаждаясь как старым добрым вином – мелкими глотками. Они радостно стоят посреди сметаемых бомбами, землетрясениями или цунами городов, восторженно смотрят на танковые атаки, не замечая пуль и осколков. Они наблюдатели перемен - восторженные и искренние. Вот и к вам, землянам, прилип он в предчувствии такой забавной всемирной катастрофы. И ему плевать, что так тщательно лелеемое им здание истинной истории может в результате разлететься в пух и правах. Зато какой будет фейерверк!

- А если ордынцы его задержат и доставят на допрос?

- Его? Да что вы. На непогрешимости «Общества истинных историков» держится вся идеологическая конструкция.

- Священная корова, - закивал Абдулкарим. - Были такие в своё время на земле.

- Что-то похожее, - согласился Жизнеслав.

- И что, вы твёрдо уверены, что профессор не предаст нас? – угрюмо спросил я.