Илья Рясной - Правила отражений

- Он должен освободиться от наносов и заимствований. Сбросить костыли. И идти самостоятельно! – торжественно изрекла женщина. – И на переднем крае этой титанической борьбы стоим мы, филологи-конструкторы!

- То есть вы выдумываете слова, - подытожил я.

- Мы не выдумываем. Мы ловим божественные звуки, тихо звучащие в душе народа Шизады, и переводим их в буквы слов, очищаем от грубого шмуркальского налёта и грязи. Вон, был самолёт. Что такое самолёт? Почему он сам летает, когда у него пилот? Обычное шмуркальское убожество, а не слово. А теперь это летач! Как звучит. Лета-а-ач, - растягивая гласные, блаженно протянула филолог-конструктор.

– Был автомобиль, - продолжила она. - Ну что это такое? Почему именно авто, если у него, скорее всего, ручной переключатель скоростей? А сейчас – железяч! Это слово вскрывает глубинную суть взаимоотношения человека и металла - основы нашей цивилизации! Вот ещё наши последние новации. Компьютер у нас теперь дураскопус. Телефон – оральникус. Телевизор – ругальникус. Заметьте, «ус» - это подзабытое и очищенное от пыли веков окончание протошизиан… Так, куруклярий – это теперь у нас сельский житель Шизады.

- Сногсшибательно, - не забывал кивать я.

Мне вторил Абдулкарим:

– Это фантастика! Феерия!

У меня создавалось стойкое ощущение, что те, кто придумывал новые слова, или сильно веселились, или принимали какие-то забористые наркотические вещества.

- Да, у нас получается всё медленно. Постепенно. Мы работаем аккуратно, но наступательно, по всем фронтам. Пройдёт ещё каких-то пара десятков лет – и духа шмуркальского в нашем языке не останется! – сверкнула глазами филолог-конструктор. – И ни одна мразь шмуркальская не скажет, что наш язык – это их жалкий диалект! Ни следа, ни слова от них! Никогда!

Она часто задышала, и, казалось, её круглые глаза выпадут из орбит. Дрожащей рукой она нашарила в кармане халата пузырёк, отвинтила крышку и принялась глотать капли.

- Успокойтесь, леди Эпилептика, - засуетился заведующий лабораторией. - Попейте водички, посидите на диванчике. А я пока доложу гостям о наших последних достижениях…

Он повёл нас дальше по помещениям лаборатории. На стенах везде висели ватманские листы, отражающие творческий процесс. Наверху на них было написано большими буквами новое слово. Ниже - старое, идущее под снос. Дальше шло историческое, семантическое, лексическое и, главное, идеологическое обоснование. И в самом низу – план внедрения.

- Леди Эпилептика права - мы действительно на переднем крае борьбы. Только вместо пуль в нас летит критика злопыхателей. Вместо окопов врага перед нами инерционное неприятие консервативных слоёв нашего населения, половина которого не знает и знать не хочет шизианский язык. Новые слова приживаются с трудом. Критики издеваются, что они вовсе не новые, а просто адаптированы из ордынского, гордынианского и шпанского языков. Всё это наветы и клевета! - заведующий лабораторией сжал пудовые кулаки. И я бы не позавидовал тем самым злопыхателям, попадись они ему сейчас под горячую руку.

- Зависть – удел слабых, - дипломатично поддержал разволновавшегося оратора вежливый Абдулкарим.

- Именно! Но мы боремся. Мы пролоббировали закон, и теперь в школах и учреждениях проводятся медитации думания на родном языке, дни разговора на родном языке. И плевать на клеветников, утверждающих, что после этого у людей нестерпимо болит голова. Техническая документация отныне выпускается только на шизианском! И я смеюсь над клеветниками, которые утверждают, что в нём не хватает специальных терминов, а причина последнего взрыва на Дрекольской теплоэлектростанции в том, что персонал не смог понять в инструкции, какие кнопки что включают. Это ересь и поклёп!

Мне от этих речей становилось как-то жутковато. А ведь действительно, ещё пара десятилетий, и этот искусственный псевдоязык станет для новых поколений родным. И то, что уродливый язык проецирует уродливые смыслы – это вообще никого не волнует. Зато шмуркаль это никогда не выговорит!

Махлюк Чугундий немножко выдохся, поэтому свернул экскурсию и повёл нас в просторный кабинет со старомодной деревянной мебелью. Что характерно, в нем не было ни одной книги, зато все стены увешаны теми же ватманскими листами с презентациями новых словообразований.

На столе стоял настоящий самовар – такой я видел на этой планете в первый раз. Хозяин кабинета выставил на стол печенье в шоколадной глазури. Заварил крепкий чай с ароматом лимона и лесных трав, разлил его по красным, в белый горошек, чашкам. И вытер рукой пот:

- Тяжело это – воевать каждый день. Пусть и на полях филологических битв.

Тут я не сдержался:

- А вас не смущает, господа учёные, что в результате ваших филологических и исторических умозрительных изысканий льётся настоящая кровь?

- Да, это прискорбно, но неизбежно, - вздохнул Махлюк Чугундий.

- Пусть утонет весь мир в крови, и из этого алого океана взойдёт пылающее тяжёлое солнце Истины! – выдал на одном дыхании профессор Хлюмпель. - Вот как-то так… А хорошо ведь сказано. Включу эту фразу в свою монографию!

Заведующий лабораторией с улыбкой зааплодировал. А потом вдруг на его лицо легла тень, и он вполне адекватным голосом, перестав походить на городского сумасшедшего, произнёс:

- Ну а если говорить серьёзно, отбросив все сказки, которые так обожает наш уважаемый профессор Хлюмпель. Тогда мы увидим, что наш этнос находится в стадии формирования, отпочкования от большого этноса, то есть от альфа-лириан. А есть ли лучшие способы сплотить народ, чем тупые лживые мифы, новый язык, кровь и коварный враг?!

- Вы изначально закладываете дефект в этот новый этнос, - заметил я. - Выросшее на крови будет всегда стремиться к крови. Выросшее на глупости вряд ли будет отличаться умом.

- Ну, это уже детали, - отмахнулся Махлюк Чугундий. - Считайте, что мы растим тупого хищника. Но это наш хищник!

Спор накалялся, и я перевёл его в более мирную, но занимающую меня тему.

- А кто-нибудь изучал руны на традиционных шизианских сорочках?

- Это древние руны протошизиан, которые были ещё во времена формирования Млечного пути, как считают некоторые, - с усмешкой заведующий лабораторией покосился на профессора Хлюмпеля.

- А как считают другие? – спросил я.

- Это поздние узоры, им не больше полутора-двух сотен лет.

- Но это же смешно, мой дорогой коллега! – возмутился профессор.

- Высказывалась гипотеза, что эти руны занесены из космоса какими-то путешественниками лет двести назад, - продолжил Махлюк Чугундий. - И там же находятся истоки космогонических мифов Шизады.

- Легендарный Лех Сказитель? – спросил я.

- Вижу, что вы в теме, - с интересом посмотрел на меня филолог.