Максим Далин - Запах разума

Если в первом сне мне представился действующий механизм, может — иномирное транспортное средство, то во втором я увидел нечто очень старое. Очень. Тут уже давным-давно ничего не работало, если вообще работало когда-нибудь.

Мне приснились руины. Четыре высокие стены без крыши не просто заросли мхом — мох пророс их насквозь, они были пропитаны мхом, как губка — водой, если можно так сказать. Мох казался мягким даже на глаз, он был мохнат, как иранский ковёр, и такого же цвета: жемчужно-серого, местами — бледно-зелёного. Пол тоже порос мхом, только тёмно-изумрудного оттенка — во мху утопала нога. Над руинами плыли кремовые облака, подсвеченные, вроде бы, вечерним солнцем. Мне было очень хорошо, как бывает в тихом парке, около какого-нибудь древнего памятника. Вокруг вились тоненькие, необычного вида комарики; воздух благоухал, как очень далеко за городом — живыми растениями и ещё чем-то прекрасным. Я протянул руку, чтобы дотронуться до стены — и тут кусок мха шириной в две ладони шевельнулся, превращаясь в существо кошмарного вида, в замшелого то ли краба, то ли паука, с мохнатыми суставчатыми лапами и целым ожерельем круглых глаз над жвалами размером с мой указательный палец. Я проснулся в поту, с ощущением, что вовремя успел смыться из замшелых руин, пока весь мох не превратился в опасных тварей.

Наверное, надо было успокоиться, сообразив, что это только сон и ничего больше… Но в тот день всё пошло наперекосяк, а предчувствие в один прекрасный момент ударило, как электрический разряд. У меня не вышло предотвратить беду, я не успел всего на пару-другую секунд — но дело ещё и в том, что мне помешали.

Помешали намеренно. Кое-кому ожидаемо захотелось погеройствовать. А в таких случаях всегда случается беда — не только с героем, но и с теми, кто его окружает.

Мне иногда хотелось ему в лицо заорать: «Я из Всеволожска, понял, нет?!» В том смысле, что я, сука, жил в том же Питере, что и ты, ясно? Нехрен тут выделываться, как муха на стекле! Плясун и певун… писун и плевун, блин.

Если бы этот козёл меня не раздражал, как я не знаю что — всё было бы очень круто. Очень интересно.

Ёлки, знать бы раньше, что мы такое умеем! Я б ни фига не беспокоился за страну, я б всем, кто вякал, позатыкал хлебальники, блин! Это ж можно нагнуть Пиндостан и кого угодно нагнуть! Можно десант послать хоть в Белый Дом, хоть куда! Охрененно, мужики. Я, когда увидел этот ТПортал, сразу понял, насколько это охрененно. Это не сопли сосать, блин, это сила.

Главный мне грит: «Серёга, на вас надеется страна!» — поэл? На нас надеется страна, ясен пень! Мы не подведём. Я жить начал на полную катушку здесь, на «Игле».

Всё-таки до этого почти не жил. Сейчас понимаю так, что готовился к этому… к подвигу.

На гражданке я уж точно не жил ни фига. Когда Динька Багров распинался про своего папаню, как папаня ему объяснял то и сё, про армейку там, про долг, я только потихоньку позавидовал. Потому что мой мне если чего объяснял, то только когда я ещё в пелёнки ссался. А потом он совсем спился, в хламину. И когда я уходил служить, он уже был просто вошь, а не человек — и маманя на него орала целыми днями, совершенно без толку. Но я про это, ясно, не распространялся, потому что не ихнее это дело. Только психологам пришлось, потому что в ихних анкетах были такие вопросы в лоб, а мне велели писать только чистую правду.

Эти анкеты составлял, конечно, какой-то озабоченный хрен. Потому что кому какое дело, чего там я боюсь, сколько пью — не так я много и пью! — на что дрочу и от чего стояк бывает. Я смерть не люблю про такое говорить. Кому-нибудь скажешь, а он потом будет тебя всю жизнь тыкать. Стыдоба. Ну, к ляду. Здоровый, не курю — и не курил никогда. Спортсмен. Годен. Какие ещё вопросы-то?

Но у психологов — медицинская тайна, поэл? Мне им пришлось всё это расписать, в смысле — птички-галочки нарисовать. Неприятно, что у них такое досье на меня образовалось, но они, вроде, не имеют права об этом трепаться направо и налево. Секретность.

А главный мне грит: «Вам нужны основательнейшие тренировки. Возможно, именно вы — десант нового поколения, будущее армии». И я это так понимаю, что нас могут потом и с гражданки высвистнуть, если что. Тренировать молодняк или воевать где-нибудь там — чем чёрт не шутит.

Показать всем этим уродам козью морду. Расслабились у себя в Пентагоне, блин!

И я тренировался.

ТПортал, он… тяжело, в общем.

Мужики любят про него потрепаться, мол, такой он и сякой он… Маются всякой хреновиной. Работа есть работа, в армии — тем более. Мы — испытатели. Дисциплина — всё. Сказано: «Иди через портал», — и идёшь. Делали учёные люди, для важных вещей делали, так что и рассуждать нечего.

Только тяжело. Но это уже не ихняя забота.

Главное дело — у меня от него как-то крыша едет. Как будто меня кто стирает резинкой, а потом я постепенно снова вырисовываюсь. Медленно, блин! Когда первый раз прошёл, стою, зенками хлопаю, а в башке пусто. Совсем пусто, аж звенит. Мужиков тошнит, рвёт — а я как новенький, но гляжу вокруг, будто только что народился, и не могу сообразить, что это за хрень и как она называется. Мее-едленно, противно вспоминается: «вертолёт», «дерево» — а которое из них что — это уже, блин, в следующем раунде! А главное, на собственную руку смотришь, на ладонь — а она стрёмная какая-то, как чужая, как морская звезда какая, прямо к тебе приделанная… Грудники орут, я видел, если лапчонками машут перед мордочкой — я теперь знаю, почему. Фигня какая-то из тебя растёт, а зачем — сходу и не сообразишь…

А медик тут же грит: «Вы — Сергей Калюжный, да?» — и мне сразу стало легче. Угу, я — Сергей. Это не фигня, это грабки мои. Вот осина растёт, вот плиты бетонные, вот автоматчики. Всё встало на место, слава богу. Потом уже в вертолёте меня обвешали датчиками, расспрашивали, какой год, да какой месяц, да как называется то и сё — я отвечал, приятно было, что помню. Только чувствовал себя малость оглушённым. Знаете, как если в нокдаун закатают так, что искры из глаз — и некоторое время ты будто не в себе чуток.

Тренировки… Хреноватый из меня выходит десантник, если после переброски я стою-скучаю, как ошизденевший вконец. И, главное, как тренироваться — не очень понятно.

Ну чё… я качался. Тут почти все качаются, когда есть свободная минута. Но мужики говорят, что физподготовка не очень-то помогает. Иначе Саня, у которого физподготовка гораздо лучше моей, не блевал бы после каждого перехода. С другой стороны, у Диньки физподготовка совсем плохая, а переход на него, вроде бы, почти не действует. Загадка.