Максим Далин - Запах разума

Поэтому я занимался физподготовкой, но думал, что тут надо что-то другое. Подозреваю, что моей подготовкой занимались во сне… я слыхал про обучение во сне. Только мне ничего не сказали, я, видно, не должен был знать, что меня натаскивают, пока я сплю. А лучше бы сказали, блин, потому что в первый раз я чуть не обоссался, ей-богу.

После того как прошёл портал, после всех процедур, после всего — вырубился без задних ног. И вижу, очень реально, как живое: стою на какой-то горе — не горе, а, наверное, на бруствере из коричневых плит — и смотрю вроде как в бинокль. А в бинокль видно, как к этому брустверу по выжженному полю ползут танки, только пушки у них тонкие и опущены вниз под углом, а вся броня — пластинками. И вот, будто, эти танки подползают ближе — и тут я гляжу: ё! ноги ж у них! Точно же, загребающие волосатые лапы! Никаких гусениц, ничего! А они вдруг как дадут! Не из хоботов, блин, а откуда-то сзади у них поднялись такие… типа хвостов — и из этих хвостов они как врежут! Какие-то кипящие струи это были, от них прямо камень вскипал, и гляжу — оно летит мне в лицо прямо! И тут машинный голос, вроде как женский, говорит: «Встать! Это сон!»

Я проснулся весь в поту, меня прямо в жар кинуло от облегчения. А психологи эти ещё потом спрашивают: «Вы помните, что вам снилось, Калюжный?» Ага. Щас я вам буду рассказывать, что ваши машинки меня во сне перепугали, как сопляка! Не помню, грю.

Это Разумовский, Артик, блин, любитель им по душам выкладывать, как и что. Вот они и носятся с этим козлом, ах, у него такие интересные реакции! А он и рад, пидор. Все пидоры страшно радуются, если кто на них внимание обратит. Истерички. Ах, какие сны, блин! Я сразу решил, что я-то так не буду — никто из нормальных мужиков не бегает в психологический сектор каждые пять минут, только козёл этот. Докладывать, где у него ещё зачесалось, побегунчик, звезда наша с интересными реакциями.

Все в этой части — мужики как мужики, только этот Артик, блин, фигартик, убоище, один такой особенный. По морде видать, морда — как у этих задротышей в телевизоре, а он ещё и танцы там, на гражданке, танцевал. Будто нормальный мужик будет заниматься танцульками вместо нормального спорта! Латино, блин, американскими… И психологи с ним носятся, как с редким явлением природы — ещё б он не редкий, среди нормальных-то! В общем, я-то всё делал, чтобы не быть похожим на этого козла — и от меня отвяли со снами, но крутить свою машинку не перестали. Так и крутили.

Чем дальше, тем круче загибали. Они же хотели, чтоб я тренировался — ну и тренировали по полной. Чаще всего военные действия, всегда какие-то ненормальные. То сверху медузы пикируют зелёные, соплями капают, то в космосе что-то на меленьких фигульках, вроде самолётов, но в космосе — людей в клочья рвёт… И каждый раз в конце машина говорит: «Встать! Это сон!»

И — да, оно, блин, помогает! Отпускает постепенно. Чувствуешь, что дёргаешься с каждым разом меньше и пОтом уже не обливаешься, как в бане. Перед вторым ТПереходом они сделали очень страшное — будто смотрю на себя, а я, вроде как, то ли таракан какой-то, то ли паук. На руки смотрю — а они клешни из этого, костяного или какого, как у рака, щёлкают… Если б не держал в уме, что это сон, с ума бы свихнулся, а так — выдержал, даже любопытно стало: ишь, какую дрянь выдумали, ёлки! И переход я прошёл полегче. Правда, полегче. Чутка ошалело, но уже себя помнил и слова не забывал.

А на третий раз мы должны были перебрасываться группой. Впятером — половина отделения. Это только недавно они навострились делать — даже новый ТПортал привезли, чтобы двоим пройти. Побольше размером. Народу у «Иглы» собралось — что людей: Главный, конечно, ещё толпа учёных в очочках, в костюмчиках, какой-то чин в звании полковника, а какой род войск — я не разобрал, что-то непростое. Генеральный конструктор, аспиранты, врачи, всякая такая хрень. С той стороны, я думаю, тоже немало было всяких разных с фотоаппаратами, камерами и вертолётами. Главный грит: «Гордитесь, подвиг», — блин, не муха нагадила! «Вы, — грит, — первые проходите через нуль-ТП группой, могут быть любые неожиданности и нестандартные реакции, будьте готовы, ребятки. Мы все на вас надеемся. Получите неделю полноценного отдыха». Лучше бы домой отпустили на эту неделю, блин, секретность, будь она!

А нас было: я, Динька, Витя, Артик — блин, жаль, но тут что-то сошлось так, группы крови, может быть — и Саня. И все были спокойные, только этого пидора, блин, трясло мелкой дрожью, трусил он по полной, до уссачки трусил — и даже не стыдился, похоже.

Первые пошли Витя и Динька. Витю назначили старшим группы, а Саня, который тоже дослуживал последний месяц, шёл замыкающим. Я и Артик должны были войти в ТПортал за первой парой — и вдруг этот козёл взбесился.

Он заорал: «Стойте, стойте, нельзя, я видел!» — и попытался схватить Диньку за локоть, но Динька уже сделал шаг. Тогда этот пидор с бешеными глазами стал загораживать мне проход — и я врезал ему хорошенько. Он влетел в ТПортал, как ласточка, блин — а я спокойно шагнул за ним. Никто ничего и сообразить не успел.

Нехрен эксперимент срывать.

Я вышел из портала очень хорошо, только чутка мутило — а вокруг, кроме мужиков из группы, никого не было. Вообще. Ни вертолётов, ничего.

И лес был того.

Не наш.

Выхожу из ТПортала, ещё ничего сообразить не успел, даже не огляделся — а в меня вдруг влетает Разумовский. Натурально, я от неожиданности не успел среагировать, так и плюхнулся на четвереньки — только отдёрнулся в сторону, потому что всем известно: Артик после перехода блюёт.

Не хватало ещё, чтобы на меня. И без того муторно.

Встаю — и тут же понимаю: вокруг трындец какой-то.

Во-первых, мы не в точке «Ч». Стоим на мху — никаких бетонных покрытий. Вокруг — ни души, а лес совершенно не тот: что я, наш лес не узнаю, что ли? А во-вторых, у меня в группе драка.

Калюжный Разумовского тянет за шкирку и примеряется, куда ему двинуть, а Разумовский, зелёный, как огурец, только с красной ссадиной на скуле, пытается прекратить блевать и начать материться. А Багров бегает вокруг, машет руками и вопит: «Мужики, мужики, ну не надо!»

Дурдом на выезде.

Всё потому, что духов стали брать. Раньше старослужащих брали — и все соображали, как себя вести. А эти придурки, похоже, вообразили, что они на гражданке и что у них разборки из-за бабы.

На мою голову.

— Калюжный, — рявкаю, — убоище, да что ж ты прилип-то к нему? Влюбился, что ли?

Сработало. Калюжный воротник Разумовского выпустил и посмотрел на меня зверем: