Максим Далин - Запах разума

— А если их подвергли чему-то, что уничтожает всё живое снаружи и внутри тела? — предположила Гзицино. — Или это случилось во время перехода?

— Что-то в этом есть, — задумчиво сказал Золминг. — Пришли грязные, израненные и больные, вы говорите?

- *Нож*, - напомнил Лангри.

— На всякий случай, — тут же ответила Гзицино. — Они же не знали, что их тут может ждать.

— А мы напоминаем им хищников из их мира? — спросил Нгилан.

— Не знаю, — призналась Гзицино. — Возможно.

Вид у неё был печальный, Арди это отметил — ему очень заметно хотелось её потрогать, утешить, но что-то мешало. Тогда Гзицино придвинулась к нему вплотную и медленно, так, как показывал Лангри, прочла милый старый стишок, пряча запах каждой строчки перед тем, как выдать следующую:

- *В костре потрескивают дрова*

*День уходит, в небе — отсветы пламени*

*Из леса и с реки идёт ночь*

*Вечером родство крепче и дружба теплее*

Арди прикрыл глаза и явно пытался понять — а может, что-то и понял. Во всяком случае, он перестал опасаться Гзицино, а обнял её за плечи, будто хотел прикрыть от ночи собой. Жест выглядел трогательно *и по-нашему*.

Вигдор наблюдал, грызя кончик былинки. Зергей отвернулся и уставился в огонь — я подумал, что понял и он, только образы стихотворения вызвали у него мысли о доме, а с ними и тоску.

Дзениз улыбнулся, взял меня за руку и понюхал мои пальцы. Это означало: «Скажи что-нибудь, я готов воспринимать».

И как же объяснить простыми словами сложные вещи? Или стихи впрямь понимают все?

И я тоже стал читать классическое стихотворение, очень медленно, убирая запах не после каждой строчки, а после каждого образа:

- *Весь мир: великие чащи северо-востока*

*Океанский прибой, омывающий континенты*

*Сожжённые зноем южные степи*

*Джунгли на юго-западе и горные цепи — *

*Одинаково принадлежит всем, кто странствует по нему*

*Долгий путь приводит в эдем*

И, чтобы было ясней, что имел в виду Доглинг из клана Лэга, *эдем* я сказал, как *домой* — почти точно.

Я уверен, что Дзениз уловил, по крайней мере, главную мысль. Беда в том, что он не мог мне ответить. Он ответил бы, будь у него Старшая Речь, но нужны были слова вслух, которые очень отличаются в разных местах — а общих слов вслух у нас пока не было.

Поэтому он говорил то, что не понимал я, и гладил меня по щеке, будто хотел оставить свой запах — оставлял только фон, конечно. А фон у него был — печаль.

Тем временем Старшие, которые всё это время, конечно, не просто слушали, видимо, сделали выводы. Мне иногда кажется, что бабушки *дедушки тоже, но это не так заметно* умеют переговариваться вообще невербально, видимо, посредством прямой передачи мыслей. Моя мама тоже постепенно осваивает это умение — ведь она тоже скоро будет бабушкой: мой старший брат Дзиорн *из её сумки* живёт в клане Цдамели. Тётя — ещё нет, но это дело времени.

И вот они посовещались мысленно, не мешая нам размышлять — и сделали выводы, приняв во внимание всё: и наши гипотезы, и собственные наблюдения.

Бабушка Видзико сладко потянулась и сказала:

— Ну что ж, уже поздно, совсем стемнело, становится прохладно, да и роса выпала. Пора принимать решение. Думаю, так: завтра с утра мы возвращаемся в Усадьбу Кэлдзи. Гданг, что говорит твоя разведка?

— Попутный ветер на подходящих высотах — с первого до пятого часа росы, — сказал Гданг.

— Вот и хорошо, — удовлетворённо сказала бабушка. — Встанем в начале первого часа, во втором отправимся в путь. Балласт оставишь тут — пришельцев мы берём с собой.

За одно мгновение я успел ужасно огорчиться, но Видзико продолжала:

— Цвиктангу придётся немного отложить путешествие. Может статься, ему придётся провожать пришельцев — они хорошо его знают, выйдет удобно. Цвиктанг отправляется с нами.

У меня отлегло от сердца — и обрадовал будущий полёт. Редкое удовольствие.

— Золминг, — распоряжалась бабушка дальше, — вы наладили связь с Пущей и Янтарными Озёрами?

— С Пущей — уже, — отозвался Золминг. — С Янтарными Озёрами — только по запасной линии. Грибница растёт, но на полное восстановление связи уйдёт несколько дней.

— Хорошо, не к спеху. Мы сообщим соседям, а они сообщат своим соседям. Пока пришельцы приходят в себя, учат язык и обживаются, узнают все, кому будет интересно. Будет возможен диалог — будет конференция, может, и не одна. Но пока не проверить ваши смелые гипотезы, нет смысла собирать учёных. Разве что — специалистов по плацентарным млекопитающим пригласим уже сейчас. А гостей надо приютить, лечить и ласкать: они чужие здесь, у них никого нет, неизвестно, могут ли они вернуться домой.

— Так что же, мне придётся остаться до конца лета? — спросил я, делая вид, что здорово огорчён. — А может, даже и осенью?

— Тебя это так печалит, что я чую нестерпимый запах смертной тоски, — рассмеялась бабушка. — Всё к лучшему. Прибирайте, гасите костёр, пора спать. Завтра нам придётся встать спозаранок.

И ни у кого даже вопросов не возникло — всё ясно и всё правильно.

Мы залили огонь и выгребли угли для углеедок, а потом забрали посуду и остатки еды — пришельцы снова помогали, будто были уже совсем своими. Совсем стемнело; горели только фонари на доме, слабо мерцали колонии бактерий на дорожниках и чиркали светляки. Взошла луна, и планета Дзунг сияла рядом с ней.

Мир вокруг был так уютен, что казалось: ничего плохого в нём нет и быть не может.

Вечером я сообразил, что их имена — не просто сочетания звуков, но и слова с точным значением. Впрочем, любые имена, очевидно, не просто сочетания звуков — а в данном случае ещё и запахов.

Когда разгружали воздушный шар, я заметил… Ну, да, тех странных существ, похожих, в действительности, скорее, на сухопутных крабов, а не на пауков — с мхом, растущим на панцире, я тоже заметил. Но эти создания уже не удивили и не ужаснули меня — очередная материализация ТПортального déjà vu, успевшая стать привычной. Зато я, пытаясь быть чем-то полезным в сложном деле контакта, отметил: наши любезные хозяева-лицин порой окликают друг друга запахом, а не звуком.

Доходчиво.

Душка Цвик — теплейший дух мокрого дерева, вроде сосны. Лангри — резкий запах, напоминающий запах камфоры, странно подходящий и к личности, и к имени этого серого парня с голубиного цвета гривой, завязанной в два хвоста. Нгилан — холодный и острый аромат перечной мяты. Полосатый, постоянно ухмыляющийся Золминг — свежий кисловатый запах, вроде того, каким пахнет мякоть только что разрезанного лимона. Дзидзиро — я бы сказал, запах насекомых; похоже пахнут соты, вынутые из улья. Вспомнил: «Снег, мята, тюльпаны, тафта»…

Но, по сути, это ведь пустяки… То есть, не пустяки, конечно — но не самое удивительное в лицин.