Ирина Котова - Королевская кровь. Книга 4

— Не стоит утруждаться, моя госпожа, — с легкой иронией ответил Кембритч. — Уверен, чай превосходен.

Он взял чашку и сделал сразу огромный глоток под откровенно — теперь уже откровенно насмешливым взглядом старшей принцессы.

Чай был отвратительно крепким и переслащенным, но удивительным образом смыл его вязкое состояние.

— Одними извинениями дело не обойдется, да? — спросил он понятливо.

Его невеста сдержанно улыбнулась, пожала плечами.

— Вы неплохо держите удар, герцог. Что неудивительно при вашей работе.

Люк легко кивнул в ответ на похвалу, молча глотнул еще из чашки.

— Но вот в чем дело, Лукас, — продолжила она жестко. — Мы оба понимаем, что наш брак был необходимостью для моей коронации. Обстоятельства изменились, и ни мне, ни вам эта помолвка не нужна. Однако вы вашими выходками и вчерашним впечатляющим представлением не оставили мне выбора. Я обязана защитить семью. Заяви мы сегодня или завтра о разрыве помолвки — и пресса континента обязательно свяжет имя моей сестры, разрыв и ваши прошлые скандалы. А я прессой сыта по горло, и если в Рудлоге служба безопасности сможет купировать наиболее острые высказывания — а молчание газет про ночной фейерверк вызовет еще больше вопросов, чем краткие упоминания — то в других странах по нам пройдутся по полной.

— Я могу переключить огонь на себя, Ваше Высочество.

Она жестом остановила его.

— Но я готова предложить вам сделку, и по здравом размышлении могу подставиться под удар ради этого. Условия таковы. Я объявляю о разрыве помолвки. А вы оставляете Марину в покое.

Чай стал безвкусным.

— Я не могу согласиться на это, Ваше Высочество, — сухо сказал Люк. — Для меня это не имеет смысла — что брак с вами, что отсутствие его при таких условиях.

Глаза ее вдруг потеплели — всего на мгновение, но этого хватило, чтобы он растерялся.

— Только из-за ваших долгов? — быстро спросила она, не давая опомниться. Но Люк был закаленным бойцом и не дрогнул. И чуть помедлил, перед тем как четко ответить:

— Не только.

Принцесса удовлетворенно постучала пальцами по столу, и этот жест так не соответствовал всей ее манере, что Кембритч даже завис ненадолго. Все-таки что-то в ней изменилось. Больше жизни стало? Больше движения?

— Хорошо, — резюмировала первая принцесса дома Рудлог. — Мы поступим следующим образом, Лукас, раз уж мне принимать решения. Никакого разрыва сейчас не будет — подождем, пока успокоятся журналисты. Сейчас мы сделаем заявление для прессы, что обстоятельства нашей помолвки и то, что произошло дальше, не дало нам возможности узнать друг друга. А теперь эта возможность появилась, и раз мы не связаны срочной необходимостью вступать в брак, мы хотим понять, подходим ли друг другу. Дальше минимум месяц вы ведете себя безукоризненно, сопровождаете меня на мероприятиях и изображаете дружеское расположение. К концу месяца посетим несколько балов, где признаемся в крайнем уважении друг к другу. В следующем месяце будем показываться на публике куда реже. Я буду занята работой, вы будете давать интервью и гордиться мной. И чаще употреблять слово «друг». А уж после я с сожалением скажу, что вы великолепный человек, но, увы, мы не подходим друг другу, и пожелаю вам счастья. И после верну вам кольцо и развяжу вам руки. Вот так.

— Превосходный план, ваше высочество, — только и сумел сказать Кембритч, чувствуя себя так, будто ему перед виселицей амнистию зачитали. — Но не вызовет ли мотив «не подходим друг другу» очередных сплетен?

— Мотив будет другой, — ответила она спокойно. — Но вас это не должно волновать, — и добавила настойчиво: — Помните, Лукас. Безукоризненно. Никаких публичных выходок, даже тени скандала. Иначе, — добавила она непринужденно, — я уничтожу вас.

Он улыбнулся почти с восхищением.

— Теперь я верю, что вы можете, Ангелина.

— Могу, — она сухо улыбнулась в ответ, встала и протянула руку для прощания. — И еще. Не дай Боги вы обидите мою сестру, Кембритч.

— Поверьте, — сказал он мягко и коснулся губами пальцев старшей Рудлог, — Марина может постоять за себя. Ничуть не хуже, чем вы.

Первая Рудлог с сомнением качнула головой.

— Возможно, вы многого про нее не понимаете, Лукас.

— Я учту это, — пообещал он. — До свидания, Ваше Высочество.

— До свидания, лорд Кембритч, — произнесла женщина, сделанная из стали, и холодным взглядом проводила его до дверей кабинета.

Герцог Дармоншир вышел в коридор в немного ошеломленном состоянии. Глянул в окно, ухмыльнулся и вытащил из кармана пачку сигарет.

Да уж, вот это выволочка. Тандаджи и не снилось.

Дракону, унесшему ее, надо будет при случае пожать лапу, как нечаянному спасителю. И выставить лучший коньяк, если ящеры пьют, конечно.

— Ваша светлость, — он оглянулся. За его спиной стояла секретарь первой Рудлог и протягивала тоненькую папку. — Здесь расписание ваших встреч и другая необходимая информация. И текст заявления для прессы. Если вы согласны, то наша пресс-служба распространит его для СМИ.

Люк иронично улыбнулся, с любопытством глядя на каменное выражение лица помощницы своей невесты, взял план действий по сопровождению, быстро прочитал заявление, пролистал папку дальше. Поднял брови.

— Все предусмотрено. Почти, — добавил он с сарказмом, — не увидел наименование цветов, которые любит Ее Высочество.

— На последней странице, — невозмутимо ответила секретарь, — там же список уместных подарков.

— Очень предусмотрительно, — пробормотал он весело. — Очень.

— Я провожу вас к выходу, если позволите, ваша светлость, — твердо сказала помощница.

Люк понизил голос, склонился к ней и вкрадчиво спросил:

— Думаете, я могу заблудиться? Или свернуть куда-нибудь не туда?

И с удовольствием увидел, как ресницы невозмутимой дамы чуть дрогнули. Ну слава Богам. А то после визита в кабинет старшей Рудлог он уж начал сомневаться в своем воздействии на женщин.

Настроение после разговора было на удивление хорошим, и он, с некоторым сожалением покосившись на свою конвоиршу и удаляющийся проход в Семейное крыло дворца, бодро зашагал за аккуратно одетой женщиной. Это и к лучшему. Два месяца публичного лицедейства не такой большой срок в оплату за личную свободу. И, честно говоря, он еще легко отделался.

В конюшне тепло и хорошо пахло зерном, прелым сеном, травой и лошадьми, маленькие окошки в стойлах и стеклянная крыша были запотевшие, мутные, а я, разогревшаяся после пробега, снимала со своего Пастуха седло, проверяла, нет ли где потертостей. Осмотрела копыта — жеребец послушно поднимал ноги, похрапывая несколько высокомерно, словно говоря «Ну чего ты беспокоишься, хозяйка?»