Альберто Анджела - Глаза «Джоконды». Секреты «Моны Лизы»

Рассказывает Альберто Анджела

Бьянка Мария Сфорца, племянница Лодовико Моро, с которым Леонардо в течение долгого времени поддерживал тесные отношения, имела богатую коллекцию рубашек. Паола Фаббри, историк моды, пишет, что в ее приданое входило около ста рубашек, в том числе одна из камбрейской ткани, с широкими рукавами, украшенными золотой сеткой и зеленым шелком. Другие рубашки были расшиты черным шелком, третьи – нитяными кружевами. Разумеется, такая щедрость преследовала политические цели: дядя, Лодовико Моро, выдавал Бьянку Марию за короля Германии, будущего императора Максимилиана I Габсбурга (который был намного старше невесты). После роскошного брачного пира – неизвестно, какую из рубашек надела тогда невеста, – Бьянка Мария отправилась в Тироль, сопровождаемая большой группой придворных миланского правителя, среди которых, вероятно, был и Леонардо.

Оказавшись при любом дворе того времени, мы обязательно обратили бы внимание и на другой элемент женской одежды – котту, похожую на гамурру, но предназначенную для более теплого времени года и сшитую из более легкой ткани светлого цвета – чаще всего шелка или парчи.

.

Пьетро Перуджино. Портрет Франческо делле Опере. 1494. Флоренция, галерея Уффици. Mondadori Portfolio / Bridgeman Images

Мужским аналогом гамурры – по своей функции, а отчасти и по форме – был фарсетто из шерсти, бумазеи, шелка или парчи. Он плотно облегал торс и спускался чуть ниже талии. Фарсетто считался повседневной одеждой, но тем не менее мог выглядеть богато и изящно. Открытый спереди, он застегивался на пуговицы или зашнуровывался, как гамурра, а рукава его также могли иметь «окошки» в месте крепления на плече или разрезы у локтя (см. выше «Портрет Франческо делле Опере» работы Перуджино).

.

Пинтуриккьо. Сцены из жизни Пия II: Эней Сильвий Пикколомини канонизирует святую Екатерину. 1503–1508. Сиена, кафедральный собор. Mondadori Portfolio / The Art Archive

Но это еще не все. Первое место в арсенале модников того времени занимала соправесте – верхняя одежда из плотной, тяжелой ткани, сравнительно короткая у мужчин и более длинная у женщин. Джорнеа, изображенная на «Портрете Джованны Торнабуони» (см. тут ), есть не что иное, как изящная соправесте, без рукавов, из ткани охристого цвета. Соправесте, лишенная рукавов, с разрезами по бокам, порой вышитая или отороченная мехом, первоначально была принадлежностью военного костюма.

Вместе с фарсетто мужчины носили штаны-чулки кальцабраге (см. выше деталь картины Пинтуриккьо). Первоначально они шились из двух частей, нередко разного цвета, с единственным швом сзади, проходившим по центру, так что спереди, на уровне паха, была видна рубашка. По этой причине появился гульфик, который, однако, многие считали непристойным: в конечном счете он подчеркивал то, что должен был скрывать. Прилегающие к телу кальцабраге являлись признаком аккуратности и изящества, а слишком свободные, со складками, свидетельствовали о неряшливости или попросту о бедности.

.

Джентиле да Фабриано. Введение во храм. Деталь (две женщины). 1423. Париж, Лувр. Mondadori Portfolio / The Art Archive

Существовал еще один тип верхней одежды, общий для мужчин и женщин, более элегантный, а иногда и роскошный, – пелланда, или упелянд, свободный, часто спускавшийся до земли, открытый спереди, с широкими рукавами; иногда его подбивали мехом и снабжали капюшоном. Упелянд (который мог быть длиной до середины голени) надевали те, кто по причине своего видного общественного и политического положения или преклонного возраста предпочитал не носить короткую облегающую одежду, – в особенности ученые, нотариусы, врачи, адвокаты.

Женский упелянд (см. тут «Введение во храм» Джентиле да Фабриано) иногда перехватывали поясом чуть выше талии, ниже ткань ниспадала широкими складками; кроме того, женский упелянд мог иметь шлейф. Для Северной Италии были характерны упелянды с широкими рукавами, для Флоренции – с более узкими.

И наконец, питокко – короткая соправесте, изначально надевавшаяся солдатами поверх доспехов. Мы знаем, что подобный носил Леонардо, – об этом говорит один из его первых биографов, «Гаддианский аноним». Вот как он описывает великого живописца: «Он был красив собой, пропорционально сложен, изящен, приятен с виду. Носил он розовый питокко, короткий, до колен, хотя не пренебрегал также длинными одеяниями. У него были прекрасные длинные волосы, доходившие до середины груди, курчавые и хорошо расчесанные».

Страница за страницей, с каждой новой подробностью, которую мы узнаем о «Джоконде», перед нами предстает мир, в котором мог родиться подобный шедевр. Как мы видели, наряд Моны Лизы – своего рода зеркало моды того времени. И не только моды. «Джоконда» повествует о целой эпохе. Мелкие детали костюма, ткань, из которой сшито ее платье, напоминают о торговом и финансовом могуществе Флоренции: картина вновь становится источником бесценных сведений – на этот раз из области экономики и финансов. Осталось найти ответ на главный вопрос: почему именно Флоренции суждено было подарить миру стольких прославленных деятелей искусства – Леонардо, Микеланджело, Боттичелли и многих других? Почему именно в ренессансной Флоренции случился небывалый расцвет искусства? Чтобы найти ответ на этот вопрос, мы обратимся к истории города, в первую очередь экономической.

В первой половине XIV века по темпам экономического развития Флоренция опережала все остальные европейские города: можно сказать, что в этом смысле она была тогдашней сверхдержавой. Причина заключалась в том, что город занимал передовые позиции во многих отраслях. Если, к примеру, могущество Генуи и Венеции основывалось главным образом на морской торговле, то Флоренция могла похвастаться более разнообразной экономикой, различные части которой были лучше интегрированы друг с другом: торговля хитроумным образом переплеталась с промышленным производством и банковской деятельностью.

Именно Флоренция стала одним из первых очагов банковского дела – в начале XV века здесь существовало уже без малого восемьдесят банков. Флорентийские банкиры, проявляя большую находчивость, изобрели финансовые инструменты, которым была суждена долгая жизнь, – казначейские обязательства и аккредитивы, то есть первые в истории документы, по которым в банке можно было получить наличность: это избавляло от необходимости иметь при себе большое количество монет или ценностей. Вследствие этого местные банки могли предлагать свои услуги королям и папе, и в город стекались неслыханные суммы. По разнообразию и качеству тканей флорентийские торговые заведения превосходили даже фландрские, а их коммерческие и финансовые связи простирались так далеко, что у них имелись отделения во всех основных городах Италии и других европейских стран.