Дмитрий Карасюк - Чайф. Рок-н-ролл это мы! Семейная сага.

Пришлось договариваться с крановщицей ещё на один дубль. Во время обеденного перерыва. В этот раз смог прийти только Бегунов, которому пришлось отдуваться за всех. Зато на стрелу Кирилл полз вместе с ассистентом Горнаковым. В этот раз панорама получилась гораздо лучше, но снимать её было гораздо страшнее. «Когда внизу темнота, то высота меньше ощущается, а в этот раз мы хапнули эмоций, — говорит режиссёр-верхолаз. — Я прекрасно понимаю, что смотреть на нас с крыши оба раза было жутковато. Я вообще боюсь высоты. Но в тот раз придумал способ борьбы со страхом — старался смотреть вниз только через объектив камеры, казалось не так ужасно. Отсняв пару дублей, мы освоились — сели, спустив ноги, закурили. Смотрим — мчится машина со студии, видимо, кто-то стукнул. Начались разборки, да ещё всплыло, что я ползал по стреле не один раз, а два. Но кадры получились такими впечатляющими, что все успокоились — победителей не судят». Клип «Лучший город Европы» стал эмоциональным пиком всего фильма.

«Сон в красном тереме» был важной вехой и в истории всего свердловского рока, и в истории «Чайфа». «Когда фильм вышел, я был немного разочарован, — говорит Шахрин. — Мне показалось, что это полный дерибас: захватывающего сюжета нет, съёмки дешёвые, никаких откровений я для себя не услышал. Но, когда прошло время, понял, что если бы этого фильма не было, то случилась бы просто катастрофа. И дело даже не в том, что в нём собрана куча уникальных видеоматериалов. Фильм уловил атмосферу межсезонья — политического, государственного, музыкального, — излома, когда любительская музыка уже кончилась, а шоу-бизнес ещё не начался. Этот перелом ощущается во всём — в одежде, в поведении, в глазах, которые ещё не потухли, но горят уже не так, как раньше. Во всём сквозит непонимание: что дальше? Эпоха первых фестивалей прошла, а что дальше? С каждым прошедшим годом этот фильм приобретает всё более исторический характер».

Покончив с кино, пора было возвращаться к музыке, сколачивать новый «Чайф». Армейского дружка Шахрина, на которого тот имел виды, звали Валера Северин. Он был родом из шахтёрского края на севере Свердловской области. Свою музыкальную карьеру Валера чуть не начал подобно двум Вовам — попросил родителей отдать его играть на скрипке, но получил отказ: «Они же не знали, что у меня такие таланты». С горя юный северянин Северин ударился в бокс. Но от музыкальной судьбы так просто не уйдёшь. В секции познакомился с парнем, старший брат которого играл в местном ансамбле: «Я стал ходить на репетиции — и в один прекрасный момент у них заболел клавишник, который пел „Шизгару“. Пришлось спеть за него, и народу это понравилось. В 15 лет я начал играть на гитаре и немножко на клавишных на танцах, поздно приходил домой, у меня появилась девушка 19-ти лет… И с отцом начались проблемы: один раз мы даже с ним почти подрались».

В Североуральске особых музыкальных перспектив не наблюдалось, и после школы Валера пошёл учиться на шофера. Но в армии попал не в автобат, а в военный оркестр: «Мне дали кларнет, ноты „Гимна Советского Союза“, „Встречного марша“, „Прощания славянки“ и приказали за месяц выучить. Педагогов там не было, и я занимался по восемь часов в день. К концу месяца всё знал, а через год стал 1-м кларнетом в оркестре». Сверхсрочник Северин служил старшиной в ансамбле песни и пляски Дальневосточного округа, где пел рядовой Шахрин. На Урал они вернулись одновременно. «После армии встал вопрос, на чём играть дальше: с кларнетом можно только в оркестр, а хотелось играть в эстрадном ансамбле. Вот я и начал в 22 года учиться играть на барабанах». Осваивал Валера азы профессии ударника, ударно трудясь в Североуральском пожарном управлении. Подежурит на каланче, поборется с огнём, снимет робу и каску — и за барабаны. Позанимавшись так 3 месяца, поступил в музыкальное училище на эстрадное отделение при конкурсе 9 человек на место.

Параллельно с учёбой студент Северин устроился в ресторан «Старая крепость», где в те годы лабал костяк будущей рок-группы «Флаг». Вместе с коллегами по кабаку Валера в 1984 году записал первый «флаговский» магнитофонный альбом «Рок-монолог „Люди“». А затем, круто свернув с музыкантских рельсов, Валера завербовался в далёкую Якутию, в организацию с заковыристым названием «Якутнипроалмаз». Вернувшегося через пару лет на родину Северина ещё в 1987 году Шахрин пытался заманить в «Чайф», но как-то не сложилось. На текущий момент Валера служил в цирке вторым барабанщиком да ещё подрабатывал в оркестре ГУВД. 22 июня Шахрин пригласил его на свой день рождения и повторил предложение двухлетней давности. Отказывать имениннику не положено, и Северин согласился.

«Чайф» выдохнул, успокоился. Надо было начинать новую жизнь, и начать её хотелось с чего-то грандиозного. На несколько ближайших лет главным для Шахрина стало музыкально-экологическое движение «Рок чистой воды». За что только не боролись советские рокеры! За демократию и за перестройку, против наркотиков и против террора… Когда Шахрин говорил, что его волнует загрязнение окружающей среды, мало кто поначалу относился к этому серьёзно — ну устроит сборный концерт, с кем не бывает… Но привычка всё делать на совесть не позволила подойти к делу столь поверхностно. Если уральские рокеры начинают борьбу за чистоту, они должны помочь всему, что на их глазах покрывается грязью. Не только страдающей природе, но и запачканным шоу-бизнесом старым дружеским связям, и самой рок-музыке, образ которой в конце 1980-х сильно потускнел.

Примерно так рассуждали Владимир Шахрин, Константин Ханхалаев и редактор «ПерекатиПоля» Александр Калужский, придумывая новое музыкальное движение. «Целенаправленная благотворительная деятельность под флагом любви и заботы — единственная возможность удержать на плаву неустойчивый корабль отечественного рока. Шторма коммерции, начиная с 1987-го, сильно потрепали его обшивку… На палубе творилось чёрт-те что: команды смывало одну за другой — совсем как на картине Айвазовского „Восемьдесят девятый вал“… В таких штормовых условиях и был задуман долгосрочный проект „Рок чистой воды“» («ПерекатиПоле», № 4, 1990).

Таким образом, «рок чистой воды» изначально обозначал высшую степень соответствия идеалу, что-то вроде «кристально прозрачный рок» или «рок без малейшей примеси». Экологическая тема, удачно подходящая к названию акции, появилась чуть позже, когда решили, что борьба за сохранение природы может всколыхнуть весь рок-н-ролльный мирок, придать ему новый смысл существования.