Дмитрий Карасюк - История свердловского рока 1961-1991 От «Эльмашевских Битлов» до «Смысловых галлюцинаций»

Гости начали делиться проблемами. Количество и масштаб проблем сильно зависели от масштаба города и количества рок-групп в нем. Представители рок-провинции жаловались на отсутствие аппаратуры, на глухоту, а то и на прямую враждебность местных властей. Детковский из Риги сетовал на национальные проблемы. Представитель Минска докладывал, что в США белорусские эмигранты грозятся выпустить пластинки советских рок-групп. Посланец из Красноярска жаловался, что местный Союз композиторов старается сделать Сибирь зоной без электрической музыки, но они, при поддержке местного комсомола, изо всех сил сопротивляются. Душанбинец и уфимец честно признались, что в их городах рок-клубов вообще нет, но им очень хочется, чтобы они появились. Зато в Туле рок-клубов существовало аж четыре, правда, во всех вместе числилось всего шесть групп. Порадовали соседи из Перми: «Полгода назад мы открыли рок-клуб — везде есть, почему у нас нет? Правда, собственных групп в нем не числилось, поэтому на открытие пригласили гостей. Хотели позвать «Нау» и «Чайф», но нам запретили, сказали — они фашисты. Зато сейчас у нас есть целых две группы: «Дом» и «Катарсис»…» На этом фоне выигрышно смотрелся Олег Носков из Тольятти. Его рок-клуб был учрежден «АвтоВАЗом», имелись семь ставок, две полставки и даже валютный счет. Правда, групп было всего семь. Зато они шефствовали еще над двадцатью ВИА. Представитель Хабаровска, по совместительству — инструктор горкома партии, отрапортовал, что у них все хорошо — все металлисты некурящие, непьющие и зачислены в рок-клубовский оперотряд. Не хватало далекому Хабаровску только информации о других рок-клубах.

Делегатов рок-столиц волновали совсем другие вопросы. Трое москвичей, представлявших три организации разной степени официальности, здесь, как и дома, собачились между собой. Президента ЛРК Колю Михайлова беспокоили легализация самиздатовских журналов, охрана авторских прав и международное сотрудничество. Николай Мейнерт из Таллина сетовал, что концертов слишком много и билеты не всегда расходятся.

Диапазон от «на концертах зал не всегда полон» до «ни концертов, ни залов нет вообще» отразил всю амплитуду рок-проблем Советского Союза. Около трех часов ночи председательствующий Калужский закрыл заседание, и делегаты разошлись по своим комнатам. Многие продолжили дебаты до самого утра. За завтраком вид у некоторых был помятый. Ночные прения требовали поправки здоровья, а из лекарств на завтраке присутствовал только компот. Неработоспособность части делегатов объяснялась не только «постдебатной интоксикацией», кое-кто просто не понимал важности съезда — они приехали просто потусоваться в хорошей компании за чужой счет. Реальных практиков, действительно организовывавших мероприятия хотя бы в масштабах своего города, было немного, а тех, кто пытался предвидеть пути развития шоу-бизнеса в масштабах всей страны, — и того меньше.

После обеда Илья Кормильцев и сотрудник журнала «Юность», а также подпольный рок-журналист со стажем Илья Смирнов подняли вопрос о создании Федерации рок-клубов СССР. Начался разговор о серьезных проблемах: о декларируемых целях и задачах, о материально-технической базе рок-клубов, о финансах, о правовой основе новой Федерации. Практикам многое казалось утопией, но утопией очень интересной и, чем черт не шутит, вдруг да и осуществимой. Тусовщикам было скучно — им если и хотелось спорить, то лишь о чистом искусстве. «Периодически набегали умные речи про высокое творчество, которому вредит «коммерция», и волны эти смывали юридически грамотные и однозначные в толковании формулировки, которые удавалось построить: о правовой и экономической независимости групп, о ликвидации монополий в грамзаписи и видеобизнесе, об авторском праве. Тем не менее, с грехом пополам, мы дотащили программу реформ, как санки по асфальту, до голосования», — вспоминал Илья Смирнов об этом заседании.

Рудольф Стерхов на семинаре чувствовал себя одновременно гостем и хозяином. Еще месяц назад он возглавлял маленький Ижевский рок-клуб, со всеми его бедами и заботами, а сегодня уже работал в солидном СРК. «Получилось этакое цеховое собрание, или даже сходняк, в хорошем смысле слова. Зафиксировали, что советский рок-н-ролл уже заявил о себе, и сбросить его со щита невозможно. Надо было как-то организовывать весь процесс. Для начала решили «дружить домами»: обмениваться информацией и группами. Ощущения, что всего через год победный щит сменится медным тазом и ситуация с роком будет выглядеть вовсе не так бравурно, почти ни у кого из делегатов не было. Наоборот, горели глаза, всем казалось, что вот оно — наступило наше время».

После ужина в «Селене» выступил специально приехавший из Ленинграда Александр Башлачёв. В заседаниях он участия не принимал, они его явно не интересовали. Зато пел он великолепно. В этот вечер впервые на публике была исполнена одна из самых глубоких вещей Башлачёва — «Абсолютный вахтер».

Пока большинство делегатов мирно спали в своих комнатах, инициативная группа работала над программными документами. После завтрака шатающиеся от измождения герои представили съезду проекты трех документов — Устава Федерации, Манифеста и Программы. Потрясенный величием момента съезд безмолвно внимал чеканным формулировкам: «1. Всесоюзная Федерация рок-клубов является организацией общественной самодеятельности трудящихся, объединяющей рок-клубы и другие общественные организации, способствующие развитию советской рок-музыки. 2.Задачами Федерации являются координация деятельности ее членов в работе по дальнейшему развитию отечественной рок-музыки в целях повышения социальной и творческой активности молодежи, ее нравственного и эстетического воспитания… 10. Контроль за деятельностью Федерации осуществляет Президиум Верховного Совета СССР». В Манифесте декларировались правовые экономические условия, на которых должна была развиваться отечественная рок-музыка. Филармонической системе с ее худсоветами и тарификациями предлагалось противопоставить прямые договоры рок-коллективов, как самостоятельных хозяйственных субъектов с концертными организациями. Работу Федерации предполагалось осуществлять на основе постановления ВЦИК «Об общественных объединениях граждан», подписанного еще в 1932 году.

Для утверждения каждого документа по закону требовалось провести отдельное собрание. Все три провели одно за другим с короткими перерывами на перекур. Голосовали единогласно. Аплодисментами встретили слова Калужского о том, что документы приняты. Тут же постановили считать каждое третье воскресенье октября Днем работников рок-н-ролла и праздновать его гала-концертами во всех городах страны, где есть рок-клубы, вступившие в Федерацию. Грахов радовался вместе со всеми, хотя особого оптимизма он не испытывал: «Народу собралось много, но почти никто не представлял, куда двигаться дальше. Все вроде бы сделано, что будет дальше — непонятно. В Манифесте были только общие слова: «Свобода, братство, счастье…» Собрались не практики, а теоретики и журналисты. Просто собрались хорошие люди и заодно устроили концерт Башлачёва».