Михаил Алпатов - Всеобщая история искусств. Искусство древнего мира и средних веков. Том 1

В более поздних монастырях не так заметно римское наследие, и наоборот, сильнее выступает сходство с крепостными сооружениями. В монастыре Сан Фуа в Конке, во Франции (18), романский собор XII века своими башнями с остроконечными шпилями поднимается над окружающими монастырскими зданиями и домами предместья. Башни эти не имеют здесь крепостного значения; выделение средней оси отвечает прежде всего требованиям слагавшегося архитектурного вкуса. Поднимаясь над кровлями домов, собор становился вершиной всей беспорядочной и живописной группы зданий. Он находился на самом высоком месте, был виден со всех сторон, увенчивал панораму города, своими островерхими башнями как бы выражал в наибольшей степени те силы, которые были заключены в двускатных кровлях домов. Но все то, что в крепостях отвечало жизненным потребностям, материальным нуждам, приобретало здесь художественное, моральное выражение. Сторожевые башни осеняли дома своим шпилями, как в древних Афинах копье Паллады осеняло хранимый ею город.

Слияние собора и домов в единую архитектурную композицию было чем-то совершенно новым в истории архитектуры. Даже в эллинистических городах периптер, включенный в композицию площади, сохранял обособленность (ср. 96). Правда, в романском городском ансамбле главенствующее место принадлежало собору, зданию церковного назначения. Однако это слияние собора с домами обещало в будущем проникновение мирского начала и в церковную архитектуру. В старинных французских городах, вроде Камбре, увековеченного в наши дни Марселем Прустом в его романе «В поисках утраченного времени», романские соборы с их потрескавшимися и увитыми плющом стенами сливаются со всем обликом города, становятся неотрывной чертой его физиономии. Они гордо увенчивают силуэт города, замыкают своими гладкими стенами тихие, пустынные переулки, на главной площади видны их величественные фасады. Безмолвные свидетели шумной жизни города, они подобны каменной летописи его многовековой истории.

Собор был самым значительным созданием романской архитектуры. В своих истоках он был связан с древнехристианской базиликой. Значительное влияние оказали на него и памятники Востока. И все же романский собор всегда легко отличить и от древнехристианских базилик, и от сирийских и малоазиатских купольных храмов. Благородную суровую красоту романского собора не в силах затмить своим великолепием и блеском даже готический собор.

Основная задача романского собора — это служить местом, где община соприкасается с высшими силами. Божество не было скрыто от людского взора, как в египетском храме. Считалось, что оно незримо находится рядом с людьми во время службы. В отличие от византийского храма с его иносказательным пониманием таинства, в романском соборе присутствие божества во время службы понималось гораздо более буквально и даже материально. Это касается и монастырских храмов, где братия в каждодневной молитве искала очищения, и многочисленных храмов, воздвигнутых над гробницами святых. Сюда стекалось множество паломников в поисках благодати и исцеления. Здесь в глубоко уходящих в землю темных, как погреба, криптах находились гробницы епископов и знатных лиц и хранились мощи, вещественное выражение святости. Нередко мощехранительница водружалась на алтаре, окруженном обходом, — по нему проходили паломники, получая этим доступ к мощам, убеждаясь в их действительном существовании (ор. стр. 319).

Главный продольный корабль, окаймленный двумя или четырьмя боковыми кораблями, служил местом пребывания общины. Главное алтарное полукружие и рядом с ним многочисленные мелкие абсиды со своими алтарями, посвященными отдельным святым, — своеобразное выражение многобожия — были предназначены для духовенства, и в знак превосходства духовенства над мирянами уровень иола этих частей поднимался над полом главного корабля храма. Над местом пересечения продольного и поперечного кораблей, в самой центральной части храма, высилась главная башня; здесь было средоточие всего храма, и башня служила знаком этого; она, как монумент, поднималась над остальными башнями (182).

Собор отвечал таким образом несложным потребностям средневекового человека: спрятать святыню под землею, прикоснуться к чуду, видеть на открытом алтаре таинство, чувствовать себя членом общины и возвестить об этом далекой округе. Все это выражено в формах, напоминающих основные формы гражданской архитектуры: романские соборы имеют некоторое сходство с романскими замками. У них крепкие, непроницаемые стены с узкими окнами, башни окаймляют вход; другие сторожевые башни поднимаются по сторонам; в центре высится главная башня, как донжон; внизу имеется подземелье.

Этой несложной идее романского собора строители умели дать совершенное архитектурное выражение. Основное расположение помещений романского собора с его продольными и поперечными кораблями, с его большим и малым алтарными закруглениями и высоким перекрестьем было с такой полнотой выявлено во внешней композиции здания, как это не имело места ни в одну другую эпоху. Архитекторы и в наше время высоко ценят эту черту романской архитектуры: они видят в этом признак правдивости людей той поры, не желавших маскировать здание красивым фасадом. Но в понимании средневекового человека эта черта композиции романского собора имела еще особый смысл. Самое пространство играет в романского соборе бОльшую роль, чем в римской и даже в позднеримской архитектуре (ср. 121). Оно приобретает характер замкнутого объема, окруженного со всех сторон массой камня. В темных подземельях крипты оно плотнеет, становится непроницаемым, почти как камень. В этом сказывается своеобразие средневекового мышления, привязанность средневекового человека к материально осязательному выражению духовного и таинственного.

Все это несколько напоминает самые примитивные формы архитектуры (ср. 29). Но в лучших романских зданиях композиция отличается большим богатством, разнообразием и расчлененностью, почти как классическая композиция древних (стр. 319, ср. стр. 195). Внизу, с западной стороны собора, располагаются полукруглые капеллы, то более высокие и широкие, то более низкие и узкие; над ними слегка поднимается обход алтаря; в свою очередь алтарное полукружие замыкает квадрат перекрестья, к которому с боков примыкают рукава поперечного корабля. Надо всем этим гордо поднимается башня, увенчанная шпилем (182).

Мы находим здесь и сопоставление равных величин, и постепенное нарастание объемов, и контраст полукруглых и прямоугольных форм, и, наконец, порывистое движение. Этому многообразию объемов отвечает и обработка стены: цилиндрические капеллы с лопатками чередуются с кубическими массивами; все части связаны плавным ритмом полуциркульных арок. Нужно сопоставить композицию романского храма с современной ему композицией индийского храма (182, ср. 15). Мы увидим тогда, что несмотря на отсутствие ордера, романское здание более логично и последовательно построено и гораздо ближе к классической архитектуре, чем здание Востока, с его как бы набухающим нерасчлененным массивом.