Юрий Тынянов - Поэтика

50 В настоящее время датируется менее определенно: крайние даты - 1822 или 1826 и 1828 г.

51 А. С. Грибоедов. Сочинения в стихах. Л., 1967, стр. 328.

52 В. К. Кюхельбекер. Избр. произв., т. 2. М.-Л., 1967, стр. 179.

53 J. Racine. Oeuvres completes, t. V, P., 1877, p. 17; Ж. Расин. Сочинения, T. 2. M.-Л., 1937, стр. 178. В 1816 г. вышел перевод "Эсфири", выполненный Катениным; ср. запись в дневнике Кюхельбекера о рецензиях на этот перевод (стр. 129).

54 Oeuvres completes de Voltaire, н. 2. Paris, 1877, p. 43 ("Lettres ecrites en 1719 [...] Lettre VI, qui contient une dissertation sur les choeurs"); Вольтер. Эстетика. M., 1974, стр. 56-57. Вольтер критиковал использование хора в трагедиях Расина "Баязет", "Митридат" и "Британик", высоко оценивая в этом отношении "Гофолию" и "Эсфирь".

55 Высказывалось мнение о влиянии на хор "Аргивян" оперы конца XVIII начала XIX в. (А. Гозенпуд. Музыкальный театр в России. От истоков до Глинки. Л., 1959, стр. 403-404). Ср. в письме Кюхельбекера к сестре от 20 января 1823 г.: "Я должен найти для хоров композитора" (ЛН, т. 59, стр. 518).

56 Отрывки из этой комедии печатались в "Мнемозине" (ч. 1), а также в "Полярной звезде на 1824 год", сыграна впервые 19 ноября 1825 г. В ГИИИ 1 июня 1926 г. состоялся доклад С. С. Данилова об "Аристофане" Шаховского (ГИИИ-1927, стр. 60).

57 Другой отзыв "Сына отечества" (1825, № 1) о "Венцеслове" Ж. Ротру в переделке А. А. Жандра (1-е действие было опубликовано в альманахе "Русская Талия", 1825), принадлежащий А. И. Одоевскому, вызвал замечание в дневнике Кюхельбекера 1833 г. (стр. 150-151): "[...] напрасно он Жандру приписывает первое у нас употребление белых ямбов в поэзии драматической: за год до "Русской Талии" были напечатаны: "Орлеанская дева" Жуковского и - первое действие "Аргивян"". Пушкин, говоря о первенстве в употреблении белого пятистопного ямба в набросках предисловия к "Борису Годунову", называет "Аргивян" и Жандра. Катенин отстаивал приоритет своего "Пира Иоанна Безземельного" (пролог к пьесе Шаховского по Вальтеру Скотту "Ивангой, или Возвращение Ричарда Львиное Сердце", сыгран впервые 21 января 1821 г. в бенефис М. И. Валберховой - см.: "Письма П. А. Катенина к Н. И. Бахтину", стр. 34, ср. стр. 188). Еще ранее белый пятистопный ямб в трагедии применяли Нарежный ("Кровавая ночь, или Конечное падение дому Кадмову", опубл. в 1800 г.), Востоков (перевод из "Ифигении в Тавриде" Гете) - см.: В. А. Бочкарев. Русская историческая драматургия начала XIX века (1800-1815), стр. 42. Томашевский показал, что бесцезурный ямб Пушкина ближе к стиху Кюхельбекера, чем Жуковского или Жандра, и допускал прямое влияние "Аргивян" ("О стихе". Л., 1929, стр. 239-246).

58 Из набросков предисловия к "Борису Годунову".

59 О "литературных неудачах" Кюхельбекера и Грибоедова в связи с весьма важными для Тынянова мыслями о "законах литературной славы, законах забвения, осмеяния и восстановления" см. также в его предисловии к "Дневнику" Кюхельбекера (Л., 1929).

БЛОК

Впервые в сб.: Об Александре Блоке. Пб.. "Картонный домик", 1921, стр. 237-264, в составе статьи "Блок и Гейне". В другой редакции вошло в АиН. Печатается по тексту АиН, где датировано: 1921.

9 октября 1921 г., на заседании Общества изучения художественной словесности при ГИИИ, посвященном памяти Блока, Тынянов прочитал доклад "Блок и Гейне" (ГИИИ-1927, стр. 44); 17 октября доклад был повторен в Доме искусств - см.: "Летопись Дома литераторов", 1921, № 1, стр. 7. Вместе с двумя другими прочитанными на этом заседании докладами (В. М. Жирмунского и С. И. Бернштейна) он предназначался для готовившегося уже к печати в петроградском издательстве "Картонный домик" сборника "Об Александре Блоке" (сообщение о печатании сборника см.: "Вестник литературы", 1921, № 9 (33), стр. 20). 20 декабря 1921 г. сборник упомянут в списке вышедших книг в "Летописи Дома литераторов" (1921, № 4, стр. 11); см. также: "Петербург", 1921, № 1, стр. 32 (номер вышел в декабре).

Статья состояла из 7 разделов; четыре из них отданы анализу поэзии Блока, два - Гейне; последний раздел обобщал сопоставление двух поэтов.

В 1928 г., включая статью в АиН, Тынянов опустил оба раздела о Гейне (и соответственно заключительную главку), а четыре раздела о Блоке перекомпоновал в два. Мотивировку этого решения см. в "Предисловии к АиН" в наст. изд. Начало статьи в редакции 1921 г. выглядело так:

"Мы с привычною, заранее готовою печалью хороним своих современников. Именно сейчас оказывается, что они были связаны с нами более необходимо и тесно, чем мы сами сознавали; оттого самая наша печаль принимает формы эгоистической печали по самим себе. Но потеря Блока - иная. Россия испытывает сейчас особую боль; печаль по умершем бескорыстна, отделена от чувства общей гибели культуры.

В этой печали есть черты, особо внятные для нас, но, может быть, не так ощутимые для дальнейших поколений; эти черты небезразличны и для решения многих вопросов, связанных с искусством Блока, определенным и вместе трудно определимым. [Конец I главки.] По ком печалятся?

Этот простой вопрос решен бесповоротно для каждого и труден, когда нужно дать себе в нем отчет.

Прежде всего, никто, конечно, в своей печали не подумал о литераторе. Нивелирующий некролог о "председателе того-то, члене таких-то литературных организаций" а никого не обманул, и должно пройти много лет, чтобы облик Блока перестал быть враждебным этому для всех ласково приуготованному некрологом месту, - чтобы забылось его требование тайной свободы. Блок не был литератором в этой невзыскательной области литературной периферии.

Но и его литературные выступления в подлинном смысле слова никем не зачитываются в облик Блока. Едва ли кто-нибудь, думая о нем сейчас, вспомнит его жесткие статьи, оскорбляющие именно нечто, что питают его стихи. Если собрать все статьи Блока, то вместе они взволнуют и оскорбят почти подобно "Переписке с друзьями" Гоголя, тайное родство с которым неожиданно для нас почувствовал сам Блок *. Даже в простых "введениях", как статья, возглавляющая собранные им стихи Аполлона Григорьева, - Блок сумел быть спорным".

а Имеется в виду: П. Коган. А. Блок. (Некролог). - "Известия ВЦИК", 1921, 9 августа.

* "Россия и интеллигенция", "Дитя Гоголя".

В целом "блоковская" часть статьи не претерпела существенных изменений. Отметим только, что, отказавшись от сопоставления двух поэтов, Тынянов ослабил определенность характеристики поэзии Блока как "эмоциональной" (первоначально противопоставленной в этом качестве поэзии Гейне как образцу "самодовлеющего словесного искусства"); так, была снята фраза "Искусство Блока - прежде всего структура эмоциональная", начинавшая IV раздел (перед словами "Уже беглый взгляд...").

Статья естественным образом привлекла внимание критики преимущественно "блоковской" своей частью. Появившись через несколько месяцев после смерти поэта, на специфическом фоне многочисленных о нем воспоминаний, статья Тынянова, как и помещенная в том же сборнике статья Б. М. Эйхенбаума "Судьба Блока", с резкостью обозначила черту между новейшими историко-литературными работами и традиционным биографически-психологическим подходом к литературе. "Смерть Блока много комментировали. Комментировать легко, - писал с едва ли не личной обидой один из первых рецензентов сборника 1 января 1922 г.- Для этого не нужно ни чувствовать, ни видеть; достаточно владеть пером. Я прочел две статьи в сб. "Об Александре Блоке". Нигде не выражено так ярко самодовольство теоретического человека, которому все безразлично кроме слов и схем и придуманной им "точки зрения"" (Вл. Вейдле. По поводу двух статей о Блоке. - "Завтра", 1. Лит.-критический сборник. Под ред. Евг. Замятина, М. Кузмина и М. Лозинского. Берлин, "Петрополис", 1923, стр. 100). Особенно резкое непонимание и противодействие вызвало начало статьи ("Мы с привычною, заранее готовою печалью..." - где Тынянов стремился указать на характер тех культурных форм, в которые воплощается эта печаль. "Нет, я не убежден, писал Вл. Вейдле, толкуя эти слова в плане недоверия к личной искренности почитателей Блока, - я не убежден, что мои слезы сентиментальны, что моя печаль приготовлена. Я не уверен даже, убеждены ли сами комментаторы этой печали в чем-нибудь другом, кроме самостоятельной ценности своих теорий [...]". Сама оценка Блока у Тынянова и Эйхенбаума осталась непонятой, осознанной как "отрицательная". С совсем иных позиций была оценена посмертная литература о Блоке в статье О. Мандельштама, отмечавшей годовщину со дня смерти поэта. "Болотные испаренья русской критики, тяжелый ядовитый туман Иванова-Разумника, Айхенвальда, Зоргенфрея и др., сгустившийся в прошлом году, еще не рассеялся.