Дональд Томпсон - Оранжевая собака из воздушных шаров. Дутые сенсации и подлинные шедевры: что и как на рынке современного искусства

Озабоченность подобным влиянием на общественные вкусы вызывает недоумение. Частные музеи – лишь малая часть гораздо более крупного феномена – грандиозных и могущественных американских общественных и благотворительных организаций. Ежегодно они получают от жертвователей около 740 миллиардов долларов и распределяют 70 миллиардов. Эти организации предоставляют состоятельным филантропам шанс вложить те деньги, которые они сэкономили благодаря лояльности налоговой политики, в возможность изменить жизнь общества в США и за рубежом так, как они считают нужным.

Совокупный бюджет Фонда Гейтса составляет 40 миллиардов долларов. За восемь лет фонд потратил миллиард, спонсируя замену обычных государственных школ на территории двенадцати штатов чартерными. В то же время 2 миллиарда долларов были потрачены на то, чтобы крупные государственные школы сорока пяти штатов были преобразованы в маленькие. Целью обеих инициатив была попытка повысить эффективность преподавания и получения знаний. По словам Дианы Равич, в прошлом помощника министра образования США, фонд добровольно взял на себя обязанность курировать американские школы. Но на этот раз критика, раздававшаяся в адрес инициативы Фонда Гейтса, не нашла ни малейшей поддержки – возможно, потому, что американцы были рады любым изменениям в этой структуре, закостеневшей в давно утративших актуальность принципах. Похоже, проблема экспонирования частных коллекций без должного кураторского сопровождения волнует американцев куда сильней: когда речь заходит об этом, они не упускают возможности примкнуть к дискуссии.

О существовании одного грандиозного частного музея знают лишь немногие. При этом его коллекция почти несомненно является лучшей из собранных в XX веке коллекций западного искусства за пределами США и Европы. Она насчитывает полторы тысячи произведений, среди которых работы Пикассо, Моне, Ван Гога, Ротко, Фрэнка Стелла, Василия Кандинского, Мазервелла. А также двенадцать работ Джаспера Джонса, пятнадцать – Уорхола и едва ли не лучшая картина Джексона Поллока «Роспись на индийском красном фоне» (1950) в придачу.

К этому музею нет никаких претензий по поводу уклонения от уплаты налогов, у его сотрудников не бывает проблем с основателем, чрезмерно вникающим в текущие дела, или сложностей с формированием плана будущих приобретений. Ни один известный архитектор не проектирует для него ошеломительного нового здания. Ни один благотворитель не участвовал в формировании его коллекции.

Музей занимает довольно невзрачное здание в центре Тегерана. И хотя надпись на фарси на его фасаде гласит: «Тегеранский музей современного искусства», большинство экспонатов из его коллекции таковым уже не являются. Музей был основан в середине 1970-х императрицей Фарах Пехлеви – третьей женой шаха Мохаммеда Реза Пехлеви, ее кузеном, автором проекта здания музея Камраном Диба и кураторами Фереште Дафтари и Донной Стейн.

Эндрю Скотт Купер, автор биографии шаха Пехлеви, называет его супругу «самой утонченной и образованной представительницей монархии в XX веке». Десять лет ее деятельности были посвящены методичной работе, целью которой было сделать Тегеран одним из мировых центров художественной и культурной жизни. Стоимость собранной ею коллекции едва ли поддается точной оценке: многие работы были приобретены у американских и французских дилеров путем приватных сделок, многие входили прежде в собрания, выкупленные у частных коллекционеров целиком. Истраченная сумма наверняка превысила 100 миллионов долларов, в пересчете на современные деньги – более 2 миллиардов долларов.

Музей был открыт для публики – по крайней мере, для живущих в Тегеране иностранцев – в 1978 году. А в 1979-м с началом революции, установившей в Иране новую Исламскую Республику, императрица Фарах с супругом бежали из страны. Коллекция осталась в здании музея, но в течение двадцати лет она была скрыта от публики – лишь изредка в рамках политических мероприятий на экспозицию допускались особые гости. Императрице Фарах сейчас под восемьдесят, она живет попеременно в Париже и Вашингтоне.

В 1999 году музей был открыт для широкой публики, в его залах – работы импрессионистов, поп-арт… и ни одного произведения с изображением обнаженного тела или намеком на гомосексуальные отношения. Так, грандиозный триптих Фрэнсиса Бэкона «Две фигуры, лежащие на постели, со свидетелями» (1968) хоть и не представлен на экспозиции – он находится в запасниках музея, – но иностранный посетитель не мусульманского вероисповедания по запросу может получить к нему доступ. Посещение самого музея стоит, в пересчете, меньше одного доллара США. В 2017 году часть коллекции – «Две фигуры» Бэкона в нее не входят – планируется отправить на выездную выставку в Берлинскую картинную галерею и в Национальный музей искусств XXI века в Риме.

Такая вот удивительная история спрятанной коллекции. Нетрудно догадаться, что за двадцать лет, пока музей был закрыт, а коллекция скрыта от публики, правительство Ирана получило немало заманчивых предложений о приобретении ее шедевров. Но за все эти долгие годы коллекция лишилась лишь одного произведения. Иранское правительство было заинтересовано в возвращении на родину «Шахнаме» («Книги царей») шаха Тахмаспа I, сюиты четырехсотлетних миниатюр, которые в то время находились в коллекции семейства Хоутон, владельцев компании по производству изделий из стекла и керамики Corning Glass в Нью-Йорке. В результате долгих переговоров, проходивших в обстановке строжайшей секретности, была достигнута договоренность обменять миниатюры на «Женщину III» – не слишком значимую для музея (по понятным причинам) работу Виллема де Кунинга с обнаженной натурой (о ней речь шла в десятой главе). Обмен произошел на взлетно-посадочной полосе аэропорта Вены, сделкой руководила дилер из Цюриха Дорис Амман. Хоутон продал картину де Кунинга американскому продюсеру и меценату Дэвиду Геффену. В 2006-м Геффен в свою очередь продал ее известному коллекционеру Стивену Коэну за 137,5 миллиона долларов. На момент сделки в венском аэропорту «Шахнаме» оценивалась в 6 миллионов долларов.

В мае 2015 года мне случилось присутствовать на ужине в Турине, устроенном в честь Ее Светлости шейхи Аль-Маясса бинт Хамад бин Халифа Аль Тани. Мероприятие спонсировала покровительница искусств Патриция Сандретто Ре Ребауденго, фонд которой присудил шейхе свою почетную премию «Стелла Ре Прайз». Премия представляет собой массивное кольцо причудливой формы, созданное по проекту итальянского художника Маурицио Каттелана. Традиционно ее вручают женщинам, сумевшим «посредством своей работы, самоотверженности и нестандартного взгляда на мир найти новые пути в различных сферах деятельности» [108].