Дональд Томпсон - Оранжевая собака из воздушных шаров. Дутые сенсации и подлинные шедевры: что и как на рынке современного искусства

Или, допустим, в 2000 году вы по наитию приобрели акции Yahoo – тогда цена каждой превышала 100 долларов, а их совокупная стоимость оценивалась в 128 миллиардов. После покупки их цена упала. Логика подсказывала вам продать акции в 2008 году, когда «Майкрософт» предложил за Yahoo 48 миллиардов долларов, но вы все же решили попридержать их до лучших времен. Продать акции в неудачный момент означало бы признать ошибку и в полной мере ощутить горечь потери, которая может оказаться даже болезненнее, чем удар по бюджету. В 2016 году бóльшая часть активов Yahoo была продана за 4,8 миллиарда долларов.

В случае, когда речь идет о реальной музейной практике, боязнь неудачи усугубляется опасением (возможно, совсем небеспочвенным) получить служебное взыскание. Выбрав проект, сулящий большую прибыль, куратор имеет право рассчитывать на скромное признание. Если же результатом его деятельности окажутся аналогичного масштаба потери, это повлечет за собой если не увольнение, то уж, как минимум, серьезный урон имени и репутации в музейном мире.

В экономике это называется проблемой принципала – агента. Представим себе проект революционной, но дорогой в организации выставки, которая с вероятностью в 50 процентов принесет музею 2 миллиона долларов прибыли и широкий общественный резонанс, но с той же вероятностью в 50 процентов грозит потерей миллиона. Ожидаемая прибыль от выставки составит 500 000 долларов (0,5 × $2 миллиона + 0,5 × минус $1 миллион). Для музея это выгодная игра: если каждая выставка будет приносить такой доход, учреждение имеет все шансы окончить год с положительным балансом. Для публики же это возможность увидеть новое революционное искусство. Но эта игра не выгодна куратору или директору музея, которому вряд ли покажется заманчивой перспектива навлечь большие потери, пусть даже они последуют за продолжительным умеренно доходным периодом.

Стремительно растущее число частных художественных музеев, как ничто иное, доказывает, насколько значительна в мире современного искусства роль состоятельных владельцев личных коллекций. За примером далеко ходить не придется: в 2015 году в Лос-Анджелесе состоялось широко освещавшееся в прессе открытие Музея искусств Броуд, просторно разместившегося на площади в 40 тысяч квадратных метров. В эффектном здании стоимостью 140 миллионов долларов публике представлена до сих пор пополняющаяся коллекция Илая и Эдит Броуд, начало которой было положено в 60-х. По словам Илая Броуда, новый музей станет первой вехой на пути к превращению Лос-Анджелеса в одну из столиц современного искусства.

Любопытный факт, ярко иллюстрирующий, насколько неразрывно современное искусство связано с публичностью. Более чем четверть века Илай и Эдит Броуд ведут благотворительную деятельность, за эти годы сумма их пожертвований составила около 800 миллионов долларов; в 2003 году под эгидой Гарвардского университета и Массачусетского технологического института был открыт институт их имени, специализирующийся на исследованиях в области генных технологий – перспективного направления в лечении таких широко распространенных заболеваний, как диабет, болезнь Альцгеймера, рак, а также в коррекции расстройств аутического спектра. И при всем том широкой публике семейство Броуд известно главным образом в роли покровителей искусства – «художественное» направление их филантропии интересует прессу несравнимо больше, чем все остальное. Согласно обложке Los Angeles Magazine , главное достоинство Илая Броуда в том, что «искусства у него больше, чем в Гетти» (разумеется, это не соответствует действительности).

Изначально Илай Броуд планировал передать свою коллекцию в дар Музею современного искусства Лос-Анджелеса, где в свое время он спонсировал строительство нового здания (носящего теперь его имя) и тем самым фактически спас музей от финансового кризиса.

Однако, не сумев прийти к компромиссу с директором музея относительно того, сколько работ из его коллекции будут представлены в постоянной экспозиции, Илай Броуд передумал и решил создать собственный музей.

Когда Музей искусств Илая и Эдит Броуд открыл свои двери для посетителей, в его экспозиции были представлены две тысячи произведений, в их числе тридцать четыре работы Джеффа Кунса, тридцать девять Роя Лихтенштейна и картина Такаси Мураками двадцатипятиметровой длины. Дополнительно семья Броуд выделила 200 миллионов долларов на новые приобретения для пополнения экспозиции. Не считая Музея Пола Гетти, ни один из лос-анджелесских музеев не получал еще более щедрого дара.

Пресса подвергла критике экспозицию Музея искусств Броуд: по мнению медиа, тот факт, что здесь представлены те же художники и художественные направления, которых полно в коммерческих галереях, не слишком выгодно характеризует новый музей. Действительно, коллекция музея состоит из работ, впервые представленных публике в Нью-Йорке в 70-х, 80-х и 90-х годах прошлого века. Их авторы, в подавляющем большинстве, – белые мужчины, жители тех же Нью-Йорка и Лос-Анджелеса. Живопись и скульптура явно в большем приоритете, чем видеоарт и перформанс. Происхождение коллекции не европейское и не азиатское, сам коллекционер не является чернокожим или латиноамериканцем… И все же критика не права. Коллекция Музея искусств Броуд, как и любого другого частного музея, несет информацию о том, что представлялось интересным коллекционерам в разные годы, что они считали нужным приобретать и что – показывать публике.

Концепция частного музея не нова. В конце XIX и начале XX века коллекционеры Эндрю Карнеги, Джон Пирпонт Морган, Генри Клэй Фрик и Хантингтон Хартфорд создали эталонные образцы частных собраний, предназначенных для того, чтобы быть показанными широкой публике. В XX веке в музейные учреждения были преобразованы частные коллекции Барнса в Филадельфии, Уитни и Фрика в Нью-Йорке, Собрание Филлипс в Вашингтоне, Изабеллы Стюарт Гарднер в Бостоне. После смерти Дж. Пола Гетти в его доме неподалеку от Малибу открылся художественный музей его имени.

Гетти – непревзойденный пример, какого заоблачного уровня может достичь частный музей. Филантроп завещал музею четыре миллиона акций собственной компании по продаже нефти общей стоимостью 1,2 миллиарда долларов. При этом Пол Гетти практически не вмешивался в деятельность финансируемого учреждения; единственное его пожелание – целью музея должно быть «распространение художественных и общих знаний» [105].