Алан Сепинуолл - Клан Сопрано

Начальные эпизоды шестого сезона кажутся другими, и не только из-за фокуса на прежде несущественных персонажах вроде Вито и Юджина и длинных вставных сценах в Коста-Меса. Герои — и не только Кармела — начинают размышлять над моральным аспектом поступков.

Она рассказывает Мелфи, что в течение десятилетий признавалась друзьям и священникам в своих страхах по поводу «работы» мужа. И она признает, что ранение Тони (событие для местных СМИ) заставило ее уже взрослых детей «переосмыслить все эти годы скрытой жизни». Затем она сдает назад и предполагает, что гангстерская «профессия» Тони — это частичка морального радара мира. Ее признание вины, как она говорит Мелфи, — это «бред собачий, потому что есть куда более порочные люди», чем ее муж. Во время разговора Мелфи по большей части молчит, но все же вставляет слово, которое, возможно, становится самым убийственным в истории сериала: «соучастник».

Соучастник в чем именно? Не только в преступной жизни Тони, но также и в общей (как предполагает Чейз, очень американской) тенденции всегда ставить на первое место свои интересы. Стремиться быть номером один. За исключением Мелфи, чей дотошный анализ доводов пациентов делает ее настоящим кинодвойником Чейза, все главные герои «Клана Сопрано» крайне эгоистичны, даже когда они кому-то сочувствуют.

Сильвио неохотно занимает место босса и велит жене не задавать корыстных вопросов о будущем; но она все же делает это, а Сил слушает ее. Бобби Бакала заводит разговор о своей доле в бывших доходах Джуниора, а затем приезжает в дом Сила на следующее утро, когда хозяина как раз заносят в машину скорой помощи (поскольку у него астматический приступ) и ноет: «Ты мне так ничего и не ответил!» Похудевший Вито, не стесняясь, говорит на ухо Ларри Бою Барезе о том, что именно он, Вито, должен быть преемником Тони, и вступает в сговор с Поли Уолнатсом, своим партнером по ограблению колумбийских наркодилеров, чтобы не отдавать Кармеле долю, положенную Тони как боссу организации. Когда же Тони вдруг выходит из комы, они набивают пакет деньгами и отдают его Кармеле, — аттракцион неслыханной щедрости.

Кроме того, выход Тони из Коста-Меса был отчасти спровоцирован эгоистичным жужжанием Поли, когда седой капо трещит лишь о себе до тех пор, пока у Тони не начинает отказывать сердце. Затем, когда большой босс уже приходит в себя, но едва ли способен заниматься делами, Крис начинает говорить Тони, что надеется, что тот станет инвестором первого предприятия Криса как кинопродюсера — фильма ужасов о расчлененном гангстере, который похож на него самого и убивает всех своих убийц с помощью большого тесака для рубки мяса [362] Планы Кристофера дают возможность сериалу вернуть несчастного Джей Ти Долана, которого заставляют писать сценарий фильма «Тесак» в обмена на прощение его долгов. . Напоминание об Адриане кажется жутким гротеском. Кристофер говорит, что именно он сдал ее и произносит: «Ты мне за это должен».

В отсутствие Тони действия его «заместителей» (Поли, который говорит об ударе по паху, параноика Вито, тревожно грызущего морковь, и Сила, который вынужден заниматься делами в туалете, одновременно читая при этом номер «Стар-Леджер») наглядно демонстрируют, как отчаянно этим парням нужен Тони. Но они также помогают и отдохнуть от сцен в Коста-Меса, иной раз вмешиваясь в них, что выглядит слегка сюрреалистично, когда, например, Тони слышит жужжащий голос Поли сквозь стены.

Чем дольше Тони остается в Коста-Меса, тем более реальной кажется его личность как Кевина Финнерти. Монахи из серии «Вступайте в клуб» подают на него в суд из-за плохой работы отопительной системы — поворот сюжета, явно напоминающий фильм «На север через северо-запад» ( North by Northwest ). К тому же Тони спрашивает бармена в отеле: «А может, я и есть Кевин Финнерти?» Если думать о Финнерти как о злом двойнике продавца Тони (когда Тони спрашивает, действительно ли он так сильно похож на Финнерти, один из монахов говорит: «До определенной степени все белые похожи»), то, возможно, эта скромная, законопослушная версия Тони начинает понимать, что он реальный — это человек, который намного хуже Финнерти.

Приглашение на семейную встречу Финнерти, которое он находит в позаимствованном портфеле, дает ему возможность встретиться с двойником, но человек, приветствующий его у отеля, хорошо знаком нам: это Тони Би, или по меньшей мере тот, кого играл Стив Бушеми. Он вежливо и с улыбкой подталкивает Тони к месту последнего назначения.

— Вся ваша семья там, — настаивает Тони Би. — Они ждут вас. Идите домой.

И он почти заходит внутрь. Кажется, что это так легко, ему там рады, нужно просто пойти вперед и оставить позади все жизненные проблемы любого из Тони Сопрано. Но он этого не делает. Если раньше голос Поли, прорвавшийся из реального мира, чуть не убил его, то сейчас голос Медоу перекрывает голос дочери Тони-продавца, которая намного моложе ее. Обе девочки умоляют папу вернуться домой.

Голоса Кармелы и песни «Американская девчонка» было недостаточно, а голоса Медоу (которая, как говорит Кармела Мелфи, не выбирала свою жизнь, в отличие от самой Кармелы) и явной угрозы, таящейся в отеле (там угадывается силуэт женщины, напоминающей Ливию) оказывается достаточно, чтобы наконец вернуть Тони к жизни — нашего Тони, который имеет сильный акцент, несколько любовниц и множество головорезов и убийц, работающих на него.

Предполагается, что мертвые знают только одно: лучше быть живыми. Но финальная сцена эпизода показывает иное. Когда Кармела идет к своему плохо соображающему и едва ли способному к общению мужу, он не похож на человека, который счастлив вернуться.

Сценаристы: Дайан Фролов и Эндрю Шнайдер

Режиссер: Алан Тейлор

«Думали, я умру. А я жив. Я самый счастливый человек во всем мире. Слушай, после того, что случилось, каждый день — это дар». — Тони

Когда Тони покидает госпиталь, он слышит звон церковных колоколов и щебетание птиц, видит детей, идущих домой из школы, и ощущает солнечные лучи на лице. Он хватает руку Дженис и утверждает, что он изменился и больше не будет относиться к своей жизни как к чему-то само собой разумеющемуся. Дженис, радующаяся, что ее младший брат выдержал суровое испытание, слушает его полсекунды, а затем садится в машину, относясь к этому откровению, как к лежачему полицейскому на дороге, по которой Тони нужно проехать, чтобы стать прежним Тони. И с учетом того, что мы знаем об этой семье, разве она не права?

Дженис — идеальная аудитория для новой мудрости Тони. Ее жизнь представляет собой бесконечные метаморфозы: она была Парвати, то есть хиппи, увлеченной йогой; невестой властного мафиози; вернувшейся в христианство исполнительницей народных песен; любовницей Ральфи, удовлетворяющей его сексуальные прихоти; любящей женой Бобби. Она меняет имена, гардероб и даже манеру речи, но остается безмерно влюбленным в себя человеком. И она знает себя лучше, чем может признать это в разговоре с Тони или кем-либо другим. Вот почему она так легко отмахивается от улучшенной версии своего брата, несмотря на то, что тот, кажется, говорит искренне.