Казимир Малевич - Том 5. Произведения разных лет

Как будто ничего общего не имеющих между собой <���два мирах Разница между ними должна быть, и она есть.

Утилитарные мастера практического реализма делают вещи из матеръялов, возводят их родовой план в новый план своей человеческой, практической жизни и дают им свое утилитарное слово, как имя.

Каждое имя имеет свое утилитарное место действия в практическом плане. Имеет свое стойло, гараж, депо.

Действия их происходят в порядке практической надобности.

В них нет поэтического порядка ритма.

Поэт не удовлетворен практическим порядком движений и пытается построить практическ<���и>е слов<���а> так, чтобы действия их был<���и> связан<���ы> ритмическим строем.

Строй этот назвал поэтическим порядком. Он рассчитал их бег во времени, распределив время предметам так, что они приходят друг к другу, пересекают, останавливаются в указанных узлах ритмического времени, не теряя своего утилитарного действия.

Такова поэзия целиком умна, как академический живописный реализм, как весь практический предметный мир.

Если этот вывод считать сущностью поэзии, а жизнь практическую ее содержанием, то заумь не есть поэзия.

Заумной поэзии не может быть.

Тогда Крученых и Хлебников не поэты там, где строй заумный существует. Поэзия там, где идет поэтическое охудожествление практического мира.

Если же поэт свободен и волен создать свое поэтическое слово, свой чистый поэтический ритм, помимо неуклюжих слов практического языка, если волен построить свое поэтическое время, волен быть в вихре своего возбуждения, тогда Крученых заумный поэт.

Его будетляне ушли по-за пределы умных, практических государств, как живописцы ушли из умного академического реализма предмета.

Мои современники являются созвездием заумного, внекультурного строя живого духа.

Мои современники видят новую эпоху человека в идущем к уму заумного созвездия.

Свободные кометы иногда попадают в плен миру, который включает их в свою систему.

Так случилось, что некоторые современники мои попались в плен земле. Велемир Хлебников был одной из комет, вовлеченный землею в свою систему событий, ума, чисел, языка.

И мне показалось, что Хлебников не был пленен и выведен из своего свободного строя, лежащего в заумности, а, наоборот, бежал к земле, как ее неотъемлемая по роду частица ума.

Пытался или принес «Доски судеб», чертежи будущих на ней событий, и когда случай, рок и судьба будут ясны, как для астронома затмение луны.

Его поэзия тоже принадлежит уму.

Каждая построенная им буква есть нота песни обновленного практического мира.

Тот же ум, перемещающийся в новые формы. В книге «Зангези», в плоскости первой, подражание языку птиц. В плоскости второй боги и богини заговорили непонятными словами между собой.

Общежитие стало в тупик, что Юнона заговорила: «пирара, пируруру, бузро, вичиоло», Эрот — «эмч, амч, умч» 5 .

Если бы подслушал этот разговор Сократ, то сказал бы народу: «Боги сошли с ума, перешли в заумь».

Общежитие посчитало, что Хлебников перешел в заумь и стал альфой заучного созвездия, альфой футуризма.

Но поскольку я знаю созвездие футуризма, созвездие

беспредметности и зауми, альфа Зангези не принадлежит им.

Скорее принадлежит созвездию земли.

Зангези умен.

Зангези из корня чисел, слов земного счета.

Календарь событий вчерашнего, сегодняшнего и завтрашнего дня. Первый листок сорван им.

И на этом альфа Зангези кончает свое дело и тухнет потому, что в открытой им «Доске судьбы» не сумел предотвратить начертанный чертеж, оставив дело это Бете.

Очевидно, что Государство не может иначе идти, как только по закону Бога. Бог в народе, это есть то, что подавляет всякую иную мысль: «Да не будет у тебя иного Бога кроме меня», т. е. да не будет у тебя иной мысли, а только обо мне. Всякий, кто иначе мыслит, враг мой, и я его сгнету, потому что я, Бог, есть истинный свет (Бог по Иоанну Богослову есть свет.) Государство — аппарат угнетения тех, кто иначе мыслит, и которое говорю: «Да не будет у тебя иного Правительства, как только Я». Всякий, мыслящий о другом Правительстве, враг мой, и я его сгнету, ибо свет мой истинный, чтобы народ вывести из этого положения. Победить Бога в том представлении, каким он кажется народу, значит победить и само Государство, победить и свет, ибо свет есть Бог, но пока Государство не побеждено, не побеждена святыня, не побежден и свет. Революция Государства есть только смена Государственного строя, смена, следовательно, и святого и просвещения свет<���ом> более истинным ярким светом, в котором нет тьмы, а по Иоанну Богослову, Бог есть свет, в котором нет тьмы. Смена старого пророка, смена святого, смена технического света, так, например, смена Владимира — Плехановым, как Владимир сменил Перуна, сказав: «Я несу тебе, народ, новый свет», — не лучинный перуновский, а керосиновый. В перуновском свете еще много тьмы, он не в состоянии вытеснить тьму, а раз есть тьма, там нет Бога, ибо Бог — свет без тьмы. Я освещаю тебе светлее путь керосином, и он тебе виднее будет, истиннее, нежели при лучинном. Его волхвы и жрецы держали тебя во «тьме» потому, что не знают истинного света, который бы уничтожил тьму, а ядам «свет» от бога истинного и т. д. Дальше, ядам свет тебе электрический, и ты увидишь, что в этом новом свете нет никаких Богов, кроме меня на земле, есть свет единый — истинный свет материалистический, сын которого или «дух его будет парить над миром»(Преображенский — «О Нем»), т. е. тогда, когда в шестой день будет построен мир ИМ, и над ним будет парить дух ЕГО.

«Есть» может быть условным потому, что каждая точка зрения вызывает новое «есть» и новую науку.

Итак, из предыдущего моего рассуждения о беспредметности видно, что мною утверждается как временный путь научного натурализма и реализма, или сознательного реализма, путь кривообразный объективный в противовес художественному эстетическому реализму. Научный реализм — это вообще реализм, могущий быть общемассово сознательны<���м> как противоречие подсознательному-художественному эстетическому-личному реализму. В подсознательном художественном явлении надо разуметь полуобъективность, т. е. групповое понимание ничего общего не имеет с реальным выражением научной формулы явления, которая может быть реальна только по отношению применения формулы к жизни; другая реальность формулы абстрактна, чистое знание, не утилитарное. Художественный эстетический реализм приукрашивает ту натуральную фотографию научного телескопического или микроскопического анализа натуры явления, которую наука раскрывает и скрывает, как оно «есть», и создает новые соотношения вскрытых сил и отваривает <���сотворяет> новую вещь. Художественный реализм — эстетический вымысел, идеализированный опудренный факт, <���где> явление натуры и вещи переходит из бытия в новую категорию эстетической реальности, как будто тогда оно и реально, как и в религии; всякое явление видно в Боге, в образе — это способны сделать художество и религия, превратить бытие в образ, дух, душу, из мифа сделать реальное бытие, облечь его в тело.