Казимир Малевич - Том 3. Супрематизм. Мир как беспредметность

Не напомнит ли <���эта> «борьба» человека из дома умалишенных — борющегося с самим собой, рвущего на куски свое мясо, придумывающего разные способы для того, чтобы изорвать свое тело. Если животное 88 разрывает друг друга — разрывает оттого, что мудрость его живет только мясом и кровью, поэтому оно поедает свой животный мир, равный себе <���мир> мяса и кости, и в этом исключительная его жизнь и «борьба за существование». Животные-мясоеды и животные-иноеды — мудрость, очевидно, та же в человеке, лозунг один и тот же, «борьба за существование».

Техника исключительно предназначена к совершенству самоедства и иноедства, и все изобретения, очевидно, не имеют иной культуры в себе, как только животную, предназначенную для «борьбы за существование». Культуры человека не было еще; может быть, только в каких-то проблесках в глубоком тумане мерцает его образ, к которому еще не изобретены пути. Слух наш не может его слышать, разум еще не может его понять, глаза не могут различить. И мне кажется, что не «борьба за существование» должна быть среди людей, ибо это <���всё> же люди, заявляющие о себе <, о человеке> как о высшем начале, царе миров, разумном существе, а <���борьба> за достижение человеческого образа именно того начала, после достижения которого <���человек> действительно стал бы разумным и высшим существом среди животного мира.

То, что называем мы культурой человеческой, есть только повышенный тип совершенства животного начала; все существо животного развивается дальше и борется за существование разными способами своего изобретения. Слух, зрение, разум, руки, ноги — всё совершенствуется исключительно <���для> этой «борьбы»,

И вот думаю, что наступит культура иная. Отличие ее будет от сегодняшней то, что никакая из вещей вещь не будет приспособлена к борьбе за существование. Такие признаки новой человеческой культуры они есть и существуют сейчас, но силы еще большой не имеют, животный кошмар стоит в своей технике во всем размере животного образа и ждет «борьбы за существование». Не видны и не первостепенны вещи человека, их Супрематия еще не настала, не настало их первенство; не <���на>стало первенства человека перед животным царством его культуры, львиная пасть, сокрушающая череп, совершенствуется <���все дальше и> выше. И потому царство человека в глубоком тумане, не может вырасти, ибо зверь в «борьбе за существование» пожирает <���человека> в зачатке, он вечно голоден и жаден, и, чтобы вырасти признаку человеческой культуры, нужно мясом своим и кровью прежде насытить в себе животное, и когда оно в сытости уснет в довольстве, человек поспешит кое-что выстроить. Но горе ему, когда животное проснется, оно сокрушит все, опять его <���животные> признаки в погоне за его мясом.

Итак, борьба за человеческий образ, за человеческую культуру происходит небольшими группами человеков в большой опасности перед человеком-животным. Эти группы я называю Супрематическими, став<���ящими> себе за первенство достижение человеческого мира. И мир этот будет беспредметным, и по этому признаку все ныне существующие вещи мы <���о>можем отличать. Политические люди идут к Супрематизму и видят путь достижения его через уничтожение отдельных Государств — уничтожения наций, отечеств, уничтожения раздробленного человека на разные состояния, мешающие ему видеть и познать свое «Я» во всечеловеке, во всенароде как едином нераспыленном «Я» Еще нет таковых групп, чтобы стремились к уничтожению наций, этого величайшего зла отличия; сейчас только идет выявление этого зла до вершин своего национального «Я», которое, соединившись в едином своем международном правительстве, сможет избежать массы зол; но это только преддверие, через которое нации поглотятся одним родовым началом человека.

Международность это то, что по всем данным при известной Социалистической системе сможет поставить человека превыше животного или полуживотного человека. Социализм собирается построить жизнь людей в ином порядке, чем у животных, вывести его из самопоедания себе равных. Но это только животное совершенство, харчевой вопрос, человека в Социализме еще нет, он будет выявлен в системах Искусства; конечно, человеческому началу принадлежит Супрематия. Животное переста<���н>ет быть для него опасностью, <���так же> и человек для человека, как и сейчас волк для человека не составляет опасности, и человек считает, что он победил животное, а про то забыл, что существо его целиком перешло в него, и он сам стал животным в большем совершенстве; и, конечно, тот волк не опасен, а опасно его начало, живущее в человеке. Для человека стали опасны люди, хуже, чем волк для волка. Уничтожение этого <���животного> начала требует средства. И действительно, если бы все животные устроили Междуживотное единое Государство, достигнут того, что всё животное начало погибнет и что больше волк не пожелает пожрать зайца, лев корову. <���Но,> не имея другой техники 89 , как челюсти и зубы, вряд ли воздержатся от междуедения.

В животном мире нельзя избежать последнего, ибо культура их низка, и они не смогут зубы, и челюсти, и когти перелить на плуги и серпы, — человек это может, оставив ножи как исключение и необходимость для резания животных. Таким образом, плуги и серпы поглотят животную часть человека, поглотят все его безумие самоизбиений, излечат его все недуги. Станет человек чистый, здоровый, плуг и серп вся его аптека и врач, плуг и серп выведут его из дома умалишенных в новое царство «плуга <���и> серпа»; царство пушек и штыков побеждено будет, заключен <���будет> союз новый металла с землей и зерном, старый союз металла с кровью расторгнется.

И вот здесь важно, что новый союз будет развивать, какую культуру будет возделывать. И боюсь вот чего — чтобы новая победа союза не была победой того <���же> животного начала, что царство «плуга <���и> серпа» будет возделывать технику харчевую в единой и дружной международной семье, и Супрематическая культура беспредметного будет отодвинута назад, а предполагаемый новый мир плуга и серпа просто будет миром вегетарианским, т. е. всезверь станет травоядным млекопитающим животным.

Итак, международность надежда того, что человек-зверь не будет больше самоедом, будет возделывать предметы, преодолевающие харчевые запросы. Таковые предметы отношу к Культуре человека с животным началом, видящим необходимость создания Культуры из вещей необходимости, вещей производства, которые сейчас непосредственно должны соприкасаться с целью, дающей результат, сейчас вытекающим из причин действия.

Все же то, что до некоторой степени и вытекает, но не име<���ет> категорического отношения <���к культуре человека с животным началом>, может быть отодвинуто назад. Отодвигание таковых категорий я отношу к борьбе животного человека, отодвигающего назад культуру человеческих вещей как категорий, не вытекающих из строгой необходимости харчевой технической культуры. К этой категории возможно отнести Искусства, и я бы отнес и астрономическую науку, не дающую непосредственного средства для использования ее к необходимостям жизни; разглядывание небесных светил «занятие пустое» для того, кто сеет зерна, готовит гастрономию. Агроном сильнее, важнее, и если астрономическая наука не будет полезна последней, то ее возможно отодвинуть назад. Тоже и Искусство, оно нужно тогда, когда человек сыт, производство налажено, животная жизнь в ходу. Когда обеспечено все последнее, тогда человек начинает заниматься Искусством, наблюдать звезды, заниматься особыми исследованиями.