Андрей Шарый - Знак W: Вождь краснокожих в книгах и на экране

Лучшей, чем Лизелотта Вельскопф-Генрих, кандидатуры сценариста для первого кинофильма, «парирующего» экранизации романов Карла Мая, и вообразить трудно. В советских изданиях ее книг подчеркивается «правильный подход» автора к историческому материалу. Даром что в биографиях Вельскопф-Генрих указывается: в детстве она зачитывалась «низкопробной литературой об индейцах». От этого вредного чтива (угадайте какого?) ее отучил отец, и уже в 14 лет девочка осваивала философские труды Шиллера и Фукидида. В послесловии к русскому переводу индейской трилогии Вельскопф-Генрих рассказана забавная история, связанная с созданием фильма «Сыновья Большой Медведицы». Если верить автору статьи (А. Девель), идея экранизации романа возникла у писательницы на симпозиуме в Ленинграде: советские читатели выразили мнение, что казахстанские степи — подходящее место для съемок американской прерии. Вельскопф-Генрих якобы обратилась на «Ленфильм» с предложением о совместном с DEFA проекте, однако начальники решили иначе, сделав выбор в пользу партнеров из Боснии.

Любопытно, что найти немецкого режиссера для съемок «Сыновей Большой Медведицы» продюсеру Хансу Малиху не удалось: кого-то не интересовала тематика, кто-то не верил в перспективы проекта, кто-то предпочитал снимать «серьезное кино для взрослых». В конце концов перевести сценарий Вельскопф-Генрих на язык кино доверили опытному чешскому мастеру Йозефу Маху. Снимать кино Мах начал сразу после Второй мировой войны; работал в реалистической манере, не нарушая канонов; считался жанровым режиссером, не боялся браться за самую разнообразную работу — ставил и ледовые шоу, и детективы, и цирковые представления. Но Маху доверяли и идеологически ответственные темы: один из последних его фильмов, картина 1977 года «Тихий американец в Праге», рассказывает о разоблачении американской шпионской сети чехословацкими контрразведчиками.

Лента «Сыновья Большой Медведицы» получилась добротной, фильм восторженно приняли восточногерманские зрители и гэдээровская пресса. Гойко Митич в одном интервью утверждал, что картину в ГДР к 1990 году посмотрели 10 миллионов зрителей, что составляло больше половины населения страны. «Индейский» эпос стартовал удачно: фильм сделал приличные сборы, его распродали по всему социалистическому содружеству и во многие капстраны, от Финляндии до Италии, не говоря уж о государствах Азии и Африки. А скептиков, похоже, триумф у публики (билеты на сеансы в ГДР уходили на недели вперед) несколько озадачил. «Гора трупов в финале картины приближает ее к типичному голливудскому фильму, — писал критик магдебургской газеты Volksstimme. — В „Сыновьях Большой Медведицы“ нет ни стилистики, ни манеры, характерной для нашего современного кино». Другие обозреватели выбирали скорее сочувственную тональность. «Режиссеру было сложно создать хорошую „команду“ из профессионалов и актеров-любителей», — сетовала лейпцигская Azet. К «успешным персонажам», помимо главного героя Токей Ито отнесли прежде всего первого из череды негодяев, с которыми на протяжении многих лет предстояло бороться Гойко Митичу, — чешского актера Иржи Врштялу (бандит Фред Кларк, по прозвищу Красная Лиса). 45-летний Врштяла, блондин с жестким лицом, был хорошо известен в Восточной Германии, поскольку часто снимался в немецких фильмах. Что же касается Гойко Митича, то для него даже кинопробы у Йозефа Маха были формальностью. Сценарии всех без исключения эпизодов эпопеи писали «под него».

Ударом для организаторов проекта оказалось невысокое мнение о фильме «Сыновья Большой Медведицы» Лизелотты Вельскопф-Генрих. Как ни старалась съемочная группа соблюсти историческую достоверность, принять во внимание этнографические детали, автор сценария осталась недовольна точностью адаптации. В частности, индейцы дакота, оказывается, не использовали седел, а в кадре Токей Ито и его воины скакали на манер европейских кавалеристов. Из-за такого рода погрешностей Вельскопф-Генрих отказалась предоставить для экранизации другие свои романы, поэтому от первоначальной идеи сериала, объединенного фигурами главных героев, пришлось отказаться. А продюсер Ханс Малих в реализации «индейских» проектов участия впредь не принимал. А вот его сыну Хольгеру Малиху, сейчас очень известному немецкому киноактеру, позже довелось появиться на экране рядом с Гойко Митичем в роли честного шерифа Пэта Паттерсона.

Литературной основой для постановки следующего фильма выбрали знаменитый роман Джеймса Фенимора Купера «Зверобой, или Первая тропа войны». Режиссер Рихард Грошопп начинал в кино еще в 30-е годы как один из почти полусотни операторов, чьи съемки Лени Рифеншталь использовала в знаменитой «Олимпии», фильме об Олимпиаде в нацистском Берлине. Вместе с публицистом Вольфгангом Эбелингом, который позже подключался к написанию еще двух «индейских» сценариев, Грошопп переработал роман Купера, всеми возможными способами подчеркнув его социальное содержание, добавив к приключениям Зверобоя и Чингачгука несколько трюков, демонстрирующих физические возможности Гойко Митича, и спрямив сюжетные линии. В боевых танцах гуронов и делаваров «чуждые нам» кинокритики позже усмотрели зависимость режиссера от «хореографических клише нацистских военных парадов», а в сцене атаки британских солдат на индейское поселение — использование приемов Сергея Эйзенштейна из фильма «Броненосец „Потемкин“». «Это мелодрама о выглядящих как супернемцы индейцах, которые воюют с говорящими по-немецки англичанами в красных мундирах», — резюмировал один из западных рецензентов. А вот домашняя критика приняла новинку тепло. «Чингачгук — Большой Змей» вышел на экраны в июне 1967-го, и этот рабочий ритм — по фильму с интервалом в год — DEFA выдерживала на протяжении почти целого десятилетия.

Литературные произведения в качестве сценарной основы создатели восточногерманской киноэпопеи использовали и в дальнейшем. «Северино», например, поставлен по написанному в 1972 году роману «Северино с островов» австрийского писателя Эдуарда Кляйна, который когда-то бежал от нацистов в Чили, а после войны предпочел жить в Восточном Берлине. Однако в 1968 году сценарист DEFA Гюнтер Карл предложил для постановки оригинальный сюжет, основанный на реальных событиях. Такому рецепту DEFA чаще всего следовала и впоследствии. В некоторых русскоязычных источниках встречается указание на то, что сценарий Гюнтера Карла и Вальтера Пушеля «Оцеола — правая рука возмездия» представляет собой переработку знаменитого романа англичанина Томаса Майн Рида «Оцеола, вождь семинолов». Однако это лишь частичное совпадение названий, фильм по-иному и чуть менее вольно, чем это делает автор «повести о стране цветов», трактует исторические факты. Действительность была, как часто случается, драматичнее и страшнее любого киносценария. Молодой воин, а впоследствии вождь племени семинолов метис Оцеола возглавлял небольшой отряд сопротивления (не более ста человек) во время так называемой Второй семинольской войны в середине 1830-х годов. Подписанный верховным вождем семинолов Миканопи договор о переселении индейцев с родных мест во Флориде Оцеола пронзил кинжалом, заявив: «Это единственный мой договор с бледнолицыми». В 1835 году, отправившись освобождать свою жену, бывшую рабыню, на которую заявил права ее прежний владелец, Оцеола попал в плен к американскому чиновнику, отвечавшему за переселение семинолов в резервации, отставному генералу Уайли Томпсону. Генерал заковал индейца в цепи, однако Оцеола бежал, а потом разыскал, безжалостно скальпировал и убил своего врага. В 1837 году Оцеолу снова, обманом, захватили в плен, и через три месяца он умер от малярии. Похоронили вождя с военными почестями. Художник Джордж Кэтлин написал маслом два портрета Оцеолы, во Флориде ему поставили памятник. Посмертная маска и личные вещи вождя хранятся в коллекции Смитсониевского института в Вашингтоне. В Соединенных Штатах об Оцеоле написано несколько биографических книг и поставлено несколько фильмов, так что Гойко Митич не первый актер, которому пришлось перевоплощаться в непримиримого вождя, растерявшего в восточногерманской киноленте всю свою кровожадность.