Татьяна Маврина - Цвет ликующий

23.2.81. Вчера и позавчера читала Шекспира «Гамлета» и «Короля Лира». «Король Лир» интереснее. Раскрытая душа нации, черствой, злой, очень жестокой, и тетки-ведьмы. Такая, наверное, и сейчас ихняя Тэтчер-премьер. Таких махровых злыдней в других народах, пожалуй, и не сыщешь. Сразу две.

15.3.81. Читаю Н. А. Дмитриеву про Ван Гога. Мысленно спорю с ней, когда ее уводит искусствоведческая необходимость обращаться к «Достоевскому» — психологизму. Была Анимаиса на журфиксе у Аникста. Просторная квартира, убранная старинной мебелью и старыми гравюрами. Мысли о юбилее Померанцова, о телеграмме в «Диафильм», которому 50 лет.

18.3.81. Вчера звонили из Арх. муз. Балдин назначил мне встречу. Встретили меня интеллигентно, директор коренастый, силы не понадобились, все отнеслись очень хорошо к моей затее.

21.3.81. Написала двойной портрет: Лия с дочкой Катей. Прилетели грачи.

25.3.81. Вручение ордена Н. В. Были Иванов, Курочкина и Верейский. Сидели часа полтора, довольные друг другом.

27.3.81. Блоковский альбом двинулся, редакторша правит по телефону, я терплю все, корабль поплыл.

10.4.81. С утра идут поздравления Н. В. со «званием». О чем прочитано в нашей газетке. «Зайцы» получили 1-й диплом по РСФСР и СССР, о чем я и сообщила кому смогла.

23.4.81. Вчера получила от О. Верейского хорошее письмо о «Путях-дорогах». Я давно не получала столь приятного письма, товарищеского, от своего же москвича. Не комплименты.

25.4.81. Бесцветный холодный день. Написала коней и Пророка, очень сочно получается нашими красками акварель. Прочитала вчера статью Н. В. в «Лит. Рос.», что-то мне показалась путаной и скучной. Вспоминать нельзя в нормальном состоянии, надо чем-то опьяняться. Еремин заказал мне статью о чем-нибудь. Очень не хочется отрываться от писания ненужных картинок для нужного дела. С Либет ничего пока не выясняется — «Журавли» не летят. За последние дни встречаются на улице очень толстые, полуторные тетки, как только их ноги носят?

1.5.81. Получила из ВААПа предложение подписать договор с Венгрией на издание «Стеклянного пруда». Раздражающая меня формула — Ю. Коваль, иллюстрации Мавриной. А книжка-то вся моя, даже рассказы он пересказал с моих заготовок, но с этими законами первенства писателя в книге ничего не сделаешь. Маврина иллюстрирует Коваля! А отказаться от «Журавлей»? Я не смогу, очень их люблю.

19.5.81. Читаю о А. Белом в «Вопросах литературы» и вспоминаю, как я читала его еще гимназисткой. «Ольга Орк». В основном половой вопрос. Были ее подражатели в лице моей двоюродной сестры Бэтки. Она сидела, закутавшись в черный газ, и ела медовые ярмарочные Вяземские пряники. Снимала она тогда уже комнату в Нижнем, училась запоздало в прогимназии. От нас уже переехала. Ее отец, дядя Володя, пока был жив, ничему ее не учил, женился на деревенской бабе Васене с сыном-разбойником Митькой или Ванькой, хотел, чтобы и дочь была крестьянкой. А сам он был сельский врач. На двери пахучего травами их дома в Отводном он написал маслом ирландского рыжего сеттера. И дома было сказочно, и пахло дивно, и не было жарко летом. Бэтка, оставшись одна, боялась загорать, носила соломенную шляпу с оторванным верхом, распускала по полям волосы, чтобы высветливались. Были у нее деньги и где-то покос. В революцию она вышла замуж за художника, счастлива не была. «Умерла моя Лиза», — писал лет пять назад ее муж.

1.6.81. Из Ю. Трифонова: «Жизнь — постепенная пропажа ошеломительного».

2.6.81. Сделали на Льве свой большой любимый круг по Угличскому шоссе, вернулись через Загорск. Очень много рисовала от жадности, наконец-то дорвалась до хорошего ви́дения, несмотря на сушь было лазоревое небо.

9.6.81. Была Анимаиса, красивая, новости: Аникст ломает макет моей книжки — хочет убрать все рисунки и фото, говорит, что пестро получилось. Плохой был макет, но выкидывать нет смысла, лучше не будет. Так и решили отбивать старый. Директор и редактор Бубнова — за.

26.6.81. Придумала к пейзажу с синим цветком приписать три черные бабочки, их там было много — свежих перламутровок или ленточников, уже забыла точное название.

3.7.81. Кончила с облегчением читать А. Цветаеву. Интересна только последняя глава, Елабуга, смерть Марины. Все остальное отдает Чарской. Конец Марины нехорош. Жизнь кончила сама в 48 лет, что-то осилило ее мужество.

5.7.81. У калитки — румяная от жары Лия Кудрявцева — по делу. Пришлось два часа вести беседу. Статью, заказанную Полторацкому (он с радостью согласился), редакция забраковала, и поручили Лиле, что она и делает довольная, что без нее не обошлись. Я в дурацком положении. Издательство довольно странное и неразгаданное до конца.

9.7.81. Докончила с бабочкой перламутровой. Я решила этим летом писать букеты с бабочками, жуками и, может, даже с птицами. На столе в саду такой пир идет — прилетает сойка, ее гонят зяблики. Прилетает хромая сорока. Ее прогнала белка. Они некоторое время состязались в мужестве, но белка «своя» — взяла свое.

14.7.81. Пишу жару на кобальте — получается некоторое бешенство глаза, которому надоел голубец. А может, кто-то, кто будет смотреть, увидит в этих голубых пейзажах любовь — любовь только к краскам: голубой, синей, зеленой и контрастной им желтой.

26.7.81. Ездили втроем. Пересекли талдомскую дорогу, через милицейский пост поехали в дальний лес. И назвала я эту поездку «мастер леса» — так отрекомендовался лесник в очках на мотоцикле. Повел нас в заповедный лес, где полно малины и цветов, все зеленое, душистое, настоящее.

30.7.81. Умер С. Л. Львов.

2.8.81. Доехали до Волги. Волга показалась в густых ультрамаринах. Ходила по воде босиком. Много зарисовала пейзажей (31).

18.8.81. С утра жгла гору добрых пожеланий и поздравлений, жгла людские чувства, потому что поздравленья в большинстве своем от души.

9.9.81. Готовила вчера платье — все-таки собралась на выставку Москва-Париж. Выставка — редкий сумбур, как после катастрофы, собрали кой-что и кой-как развесили, соблюдая правила неписаные, непонятные, а может, ничего не соблюдая. Выставка не для художников, среди картин уголки интерьеров с манекенами, очень безвкусно, не заставляет остановиться. Полотна художников в разных местах, выделяется, как ни странно, портрет Репина сановника и Машкова портрет и поднос-вывеска «Плоды-ягоды». Не устала, но как-то надоело смотреть и выискивать что-нибудь хорошее. Третий вечер в легких сумерках галдят грачи, голоса у них грубые.

21.9.81. Писала пейзажи и букет с ангелом и лопухом. Это уже второй такой. Надо еще написать с тремя ангелами. Деревья желтеют с каждым днем.

27.9.81. В духоте — сон. Пришел доктор в виде Романа Ильина и говорит — Н. В. мертв, а я сижу рядом и беззвучно говорю — жив, жив. Это, видно, сидела моя душа, а тело лежало. Я несколько раз заходила его проведать, может, это и было причиной такого сна.