Валерий Исаченко - Зодчие Санкт-Петербурга XVIII – XX веков

В эту книгу вошли написанные в разные годы очерки из большого цикла, посвященного зодчим Петербурга – Петрограда – Ленинграда.

В свое время они публиковались в различных изданиях. Сейчас, когда они собраны под одной обложкой, появилась возможность еще раз вспомнить с благодарностью тех людей, чей труд и вдохновение создали облик нашего города. Кроме того, такое издание позволяет по-новому взглянуть на преемственность в творческих подходах к архитектуре различных поколений зодчих.

Очерки охватывают все периоды жизни города – от появления и создания признанных шедевров XVIII–XIX веков до не менее интересного и плодотворного в архитектурном отношении советского времени, со многими представителями которого пишущего эти строки связывают годы сотрудничества и дружбы.

Книга иллюстрирована не только фотографиями, но и рисунками автора, позволяющими взглянуть на город его глазами.

На берегах широкой Невы великолепно уживаются все архитектурные стили, и первый из них – петровское барокко, крупнейшим представителем которого, наряду с Доменико Трезини и Н. Гербелем, был Жан-Батист Александр Леблон (1679–1719).

Познакомившись с молодым архитектором, Петр сообщал в одном из писем, что Леблон «не ленив, добрый и умный человек». Это имя вызывает в душе особое волнение, ощущение неповторимости явления. Генерал-архитектор Леблон положил начало созданию гигантского уникального культурного пласта, который называется Петербургом.

Он прожил всего 40 лет. Однако от наследия великого зодчего почти не осталось реальных сооружений. Тем не менее его мощное дарование преодолело «веков завистливую даль». Имя архитектора вспоминается почти на каждом шагу.

Как и сам Петр I, он увлекался величественным северным ландшафтом, возможностью создать на берегах Невы прекрасный, идеальный город. Его чаще всего вспоминают в связи с проектом планировки Петербурга и создания городского центра на Васильевском острове – с каналами, как в Венеции.

Дом Ж. Леблона на набережной реки Мойки

Царь предпочел этому замыслу проект более трезвого Доменико Трезини, однако это не обескуражило Леблона. Неутомимый мечтатель, горевший новыми идеями, он был вполне практичным и деятельным строителем: разрабатывал проекты типовых домов, создавал первые производственные мастерские, первое регулярное освещение города, первые лесопильные заводы.

Леблон основал первую архитектурную школу Петербурга. Он вызывал симпатии и в то же время зависть. Известно было, что однажды он подвергся нападению наемных убийц, однако, как истинный француз, он шпагой владел не хуже, чем карандашом и сумел отбиться от врагов.

Бесспорно, Леблон с трудом уживался в среде царедворцев и карьеристов, да и отношения с Петром I не были безоблачными.

Ему мы обязаны планировочными работами в Кронштадте. Летнем саду, участием в застройке нынешней набережной Лейтенанта Шмидта, оформлением интерьеров Меншиковского дворца.

Монплезир. Восстановленная галерея. После археологических исследований

С изумительным размахом создавал Леблон планировку Стрельнинского дворцово-паркового ансамбля. К сожалению, не был реализован проект дворца, пожалуй превосходивший тот, который был построен К. Микетти. Сохранился не раз перестроенный деревянный путевой дворец Петра I на окраине парка (ныне – музей).

Все силы таланта и души Леблон вложил в планировку парков Петергофа, создание их водной системы. По-видимому, его замыслы легли в основу проектов зданий Марли и Эрмитажа, он – один из строителей Монплезира. Перестраивая Большой дворец, Ф.Б. Растрелли сохранил центральную, леблоновскую часть. Сколько французского изящества и широты, вдохновения и свободы в этом выдающемся парковом ансамбле, сохранившем очарование, несмотря на последующие переделки. И какое удивительное ощущение прелести северного русского пейзажа!

Не жалея сил, Леблон словно торопился успеть сделать как можно больше. Он проектировал усадьбу в Екатерингофе, великолепный дворец генерала Апраксина (находился на месте Зимнего дворца).

Монплезир в Петергофе

Зодчий трудился в северной столице с 1716 года, а в 1719-м он скончался. И все же за два с половиной года он сделал больше, чем иным удавалось за десятилетия. Однако время оказалось беспощадным к его наследию.

Многое исчезло в напластованиях веков, не сохранился и дом, где жил Мастер, – на Мойке, у Невского проспекта. Свой последний приют он нашел на первом городском кладбище, у стен первого деревянного Сампсониевского собора.

Имя великого зодчего Леблона навсегда останется в первом ряду строителей Петербурга как один из символов архитектурного гения.

«Для пользы всенародной» – так объяснял смысл своего подвижнического труда этот прославленный зодчий. XVIII век в истории нашего города богат присутствием русских и европейских архитекторов, но и в таком величественном ряду имя М.Г. Земцова выделяется поистине грандиозным размахом деятельности, сочетанием таланта художника и строителя с редким трудолюбием и высокими нравственными качествами. Перечень проектов и построек мастера настолько велик, что даже современники сомневались, способен ли одни человек делать всю эту работу, посильную серьезному коллективу. Земцов явился первым русским архитектором Петербурга, официально удостоенным этого звания. Слава его была прочной, зодчего уважали и цари, и рабочие, хотя жалованье тот получал гораздо более скромное, нежели иноземцы. Такое уж было время.

Авторский чертеж М.Г. Земцова. Зала для славнъх торжествований

Москвич Земцов, получивший первоначальное образование в древней столице, появился на берегах Невы в 1709 году. Здесь юноша стал главным и необходимым помощником мало искушенного в художественных делах Трезини, включившись в строительство Петропавловской крепости, Александро-Невского монастыря, триумфальных ворот на Петровской площади и Невском проспекте, других знаменитых впоследствии объектов. Михаил приобретает опыт на многих стройках стремительно растущего города и одновременно сам учил своих соотечественников. Ему полностью доверяли и Д. Трезини, и Н. Микетти. С последним он возводил дворцы в Ревеле (Таллин) и Стрельне, а после кончины первого завершал госпиталь на Выборгской стороне. Точно так же, сменив умершего Н. Гербеля, первый русский архитектор достраивал здания Кунсткамеры, Двенадцати коллегий и Придворных конюшен. Будучи блестящим организатором, человеком пытливого творческого ума и благородства, Михаил Григорьевич пользовался особым расположением самого Петра I.