Николай Борисов - Иван Калита

Приготовления к строительству Калита начал уже в 1329 году. А к концу весны 1330 года все необходимое было собрано. 10 мая, в четверг, состоялась закладка белокаменного собора новой обители. Летопись сохранила своего рода повесть об основании Спасского монастыря. В ней нарисован, возможно, идеализированный, но, конечно, не противоположный реальности портрет создателя обители.

«В лето 6838 (1330) месяца маиа в 10 день, на память святого апостола Симона Зилота, благоверный князь великий Иван Данилович заложи церковь камену на Москве, во имя святого Спаса, честнаго его Преображениа, близ сушу своего двора, и нарече ту быти манастырь и собра чернци, и възлюби манастырь этот паче инех манастырев, и часто прихожаше в он молитвы ради, и многу милостыню подаваше мнихом живущим ту, ясти же и пити, и одежа, и оброкы, и всяка требованиа неоскудна, и лготу многу и заборонь велику творяше им, и еже не обидимым быти никим же. И церковь ту украси иконами и книгами и сосуды и всякими узорочьи, и приведе ту перваго архимандрита, именем Ивана, мужа сановита сущи, разумна же и словесна, и сказателя книгам, иже за премногую его добродетель последи поставлен бысть епископом Ростову и тамо добре упасе порученое ему стадо, и в старости глубоце к Господу отъиде.

Глаголют же неции от древних старец, яко первее бе князь Данило Александрович сию архимандритию имеаше у святого Данила за рекою, яко в свое ему имя церкви той поставленои сущи. Последи же не по колицех летех сын его, князь великий Иван, боголюбив сыи, паче же реши мнихолюбив и страннолюбив, и теплее сыи верою, преведе оттуду архимандитью и близ себе учини ю, хотя всегда в дозоре видети ю; и въздвиже и устрой таковую богомолию, и приобрете себе мзду благо-честну и славу богоугодну, благую бо часть избра, яже не отьимется от него. Да яко же он христолюбивый князь благое основание положи, сице и дети его и внучата, и правнучата по тому же ходяще и тако же творяще, ту же мзду и славу приемлют, благаго бо корени и отрасли благородни суще неизреченни» (25, 91).

Эта повесть (написанная, вероятно, при «правнучатах» Калиты, то есть где-то в первой четверти XV века), помимо благочестивой риторики, содержит несколько интересных фактов, перекликающихся с историей владимирского Рождественского монастыря. Так, повесть сообщает, что настоятель Спасского монастыря получил сан архимандрита; что из числа спасских иноков избирались кандидаты на епископские кафедры; что монастырь содержался на средства самого великого князя Ивана Даниловича, а позднее его потомков; что монастырь с самого начала стал центром книжности.

Из других источников к этому можно прибавить, что Спасский монастырь получил «все наследие Даниловского монастыря», включая и сам погост Даниловский и принадлежавшие монастырю села (32, 84). Спасский архимандрит стал одновременно и настоятелем Даниловского монастыря, которым он управлял, вероятно, через своего наместника.

Летописи рассказывают и предысторию создания Спасского монастыря. Согласно церковным канонам, основать новую обитель можно было только по благословению епархиального архиерея. Поскольку Московское княжество входило в состав митрополичьей епархии, Иван Калита должен был получить благословение самого митрополита Феогноста. Весной 1329 года, когда они вместе действовали против Александра Тверского, Калита, видимо, еще не имел замысла относительно монастыря (или же не хотел оглашать его прежде времени). Из Новгорода митрополит в конце весны 1329 года отправился в Юго-Западную Русь. Путь его лежал через земли Великого княжества Литовского. (Иначе трудно объяснить отсутствие Феогноста в Москве на торжествах по случаю закладки церкви Иоанна Лествичника 21 мая 1329 года.) Вероятно, он посетил епархиальные центры, а также столицу княжества – Вильно. Митрополит встречался, конечно, с правителем Литвы князем Гедимином (1316 – 1341). Затем Феогност поехал на юг – на Волынь, в Галич и, наконец, в Киев. Там, в Киеве, осенью 1329 года и посетили его московские послы. Их целью было получить благословение митрополита на создание или перенесение на новое место Спасского монастыря. Вероятно, в составе посольства был и монах Иоанн, которого московский князь хотел видеть архимандритом своей новой обители. Обряд возведения в сан архимандрита мог совершить только епископ, глава той епархии, где находился монастырь. Для Москвы этим епископом был сам митрополит.

Уникальное известие об этом московском посольстве сохранилось в Никоновской летописи. «Того же лета (1329) пресвященный Феогнаст митрополит Киевский и всеа Русии поиде из Новагорода в Волыньскую землю, и отгулу иде в Галич и в Жараву, а оттуду прииде в Киев. И тамо приидоша к нему послы от великаго князя Ивана Даниловича Володимерскаго и Московского составите ему манастырь внутрь града Москвы, и церковь въздвигнути святаго Спаса Преоб-ражениа, и тамо архимандритию принести от Данила святаго из Заречья, юже князь велики Данило Александрович имяше тамо в свое имя... Сей же (Иван Данилович. – Н. Б.) въсхоте ю вселити внутрь града, близ своего двора... И тако благословение приемлет от пресвященнаго Феогнаста, митрополита Киевскаго и всея Русии, и делу касашеся» (22, 203)

Только заручившись благословением митрополита (и при этом напомнив ему о себе!), князь Иван мог начать сложные и дорогостоящие зимние работы по заготовке и доставке в Кремль строительных материалов для монастырского собора. Одновременно следовало приготовить множество необходимых вещей, без которых храм и монастырь не могли существовать, – книги, иконы, ризы духовенства, церковную утварь. Зима 1329/30 года прошла для князя Ивана в этих бесконечных, но радостных хлопотах.

Между тем митрополит Феогност, уладив кое-как свои дела в Юго-Западной Руси, вновь приехал в Северо-Восточную Русь. В марте 1330 года он провел в Костроме поместный собор северо-восточных епископов, на котором, в частности, был возведен в сан суздальский владыка Даниил. Там же разбиралась тяжба рязанского и сарайского владык о Червленом Яре. Каждый из них считал эту обширную область на юго-восточных окраинах Руси частью своей епархии.

Сразу после окончания собора (март – апрель 1330 года) митрополит уехал обратно на Волынь. Можно лишь гадать, действительно ли его гнали на юг неотложные дела, или же он нарочито уклонялся под разными предлогами от участия в московских торжествах по случаю постройки новых храмов. Последнее вполне возможно: тесное сотрудничество митрополита с великим князем Владимирским в его церковно-по-литических начинаниях возмутило бы врагов Москвы, литовских князей, дало им повод обвинить его в промосковских настроениях.

На сей раз Феогност пробыл в польских и литовских землях около трех лет. Сюда, на Волынь, приезжали к нему на поставление тверской владыка Феодор (1330), новгородский архиепископ Василий Калика (1331), псковский кандидат в епископы Арсений (1331). В 1332 году митрополит ездил по церковным делам в Константинополь и Орду. Лишь в 1333 году он вновь появился в Северо-Восточной Руси (10, 346).