Николай Борисов - Иван Калита

Конечно, ограниченность в средствах сильно сказалась на московском храмоздательстве. Более десяти лет после их освящения московские соборы стояли без росписей. Только сын Калиты Семен Гордый, став великим князем Владимирским, в 1344 – 1346 годах завершил дело отца.

Мастера, строившие для Калиты (вероятно, это была одна артель), не имели богатого строительного опыта. К тому же они работали в спешке, надеясь успеть до нового передела власти в Орде. В результате уже через полтора века после их постройки соборы Калиты выглядели плачевно. Своими закопченными в пожарах, растрескавшимися и подпертыми бревнами стенами они напоминали израненных в боях старых солдат-инвалидов. В сущности, так оно и было. Белокаменные воины первого московского полка, они донесли свою славу до нового рубежа. Потомок Калиты «государь всея Руси» Иван III приготовил им достойную замену. На месте разобранных храмов Калиты встали новые, одноименные им богатыри-соборы, понесшие дальше сквозь века недостижимую московскую мечту о государстве правды Божией.

Свой последний собор великий князь Иван Данилович строил в неспокойное время. Земля под его ногами, не успев отвердеть, уже заколебалась. Он понял, что устоять на вершине еще труднее, чем подняться на нее.

Во время съезда князей в Орде по случаю кончины Александра Васильевича Суздальского и вызванного ею нового перераспределения власти, хан объявил им о своем решении увеличить размеры дани, выплачиваемой русскими землями. Возможно, он сделал это по предложению Калиты, купившего себе такой ценой единоличную власть над великим княжением Владимирским. Свое решение хан объяснил тем, что со времен татарской переписи 1257 – 1259 годов территория Руси увеличилась, а количество дворов в городах и селах возросло. Великому князю Владимирскому совместно с другими правителями предоставлялось самим произвести новую раскладку ордынского «выхода» по городам и волостям. Хана в данном случае интересовал лишь конечный результат.

Посоветовавшись с князьями, Калита решил, что основную тяжесть новых платежей следует возложить на Новгородскую землю. Ее территория и податное население действительно заметно возросли после 1259 года за счет освоения обширных областей по рекам Вычегде и Печоре, а также в верховьях Камы.

Отношения Новгорода с Ордой очень слабо освещены источниками. Ясно лишь, что в основе их лежал «черный бор» – новгородская дань в Орду. Одни историки считают, что «черный бор» составлял только часть всего новгородского «выхода» в Орду; другие полагают, что этим термином обозначался весь «выход» (140, 102). Как бы там ни было, новгородцы платили «черный бор» примерно один раз в восемь лет. Его общая сумма была вычислена еще в 1259 году, когда татарские «численники» посетили Новгород и под защитой князя Александра Невского провели перепись дворов в городе. Установив общую сумму, татары предоставили новгородцам самим определить порядок сбора денег. В соответствии с традициями древнерусского налогообложения новгородские бояре решили возложить эту подать на определенную территорию. Такой областью стала новоторжская волость, центром которой был город Торжок. Расчет бояр вполне понятен: именно здесь, в самой южной части новгородских земель, угроза татарского погрома ощущалась особенно живо. Весной 1238 года полчища Батыя разорили эти земли, оставив по себе страшную память.

В год, когда новоторжцы выплачивали «черный бор», они освобождались от «поралья посадника и тысяцкого» – основной поземельной дани в казну Великого Новгорода В 1331 или 1332 году как раз наступал срок очередной уплаты новоторжца-ми «черного бора». Однако на сей раз князь Иван, вернувшись из Орды весной 1332 года, потребовал от новгородского правительства уплаты еще и новой, прежде не существовавшей дани – «закамского серебра». Несомненно, князь ссылался на распоряжение хана и приводил соответствующую аргументацию. Однако новгородцы истолковали дело по-своему: московский князь за их счет решил устроить свои собственные дела. Они наотрез отказались платить «закамское серебро».

Новгородцы не хотели идти ни на какие уступки северовосточным князьям, так как хорошо знали их ненасытность. В отношениях с ними они поднимали шум из-за любой мелочи, в которой можно было усмотреть посягательство на их независимость. Бесконечные препирательства с новгородскими «золотыми поясами» были общим уделом всех великих князей Владимирских. Их накипевшую досаду ярко выразил московский летописец конца XIV столетия в своем комментарии к сообщению об очередной тяжбе. «Таков бо есть обычаи новогородцев: часто правают ко князю великому и паки рагозятся. И не чудися тому: беша бо человеци суровы, непокоривы, упрямчиви, непоставни... Кого от князь не про-гневаша, или кто от князь угоди им, аще и великий Александр Ярославич не уноровил им?..

И аще хощеши распытовати, разгни книгу, Летописец великий русьскии, и прочти от великаго Ярослава и до сего князя нынешняго» (34, 438).

В спорах с «золотыми поясами» великие князья использовали все средства, не исключая и откровенную демагогию. В конфликте 1332 года князь Иван Данилович, явно сгущая краски, пытался представить дело так, будто, отказываясь платить возложенную на них новую ордынскую дань, новгородцы фактически выходят из политического сообщества княжеств и земель, возглавляемого великим князем Владимирским. Такое решение следовало понимать как измену. Последствия этой «измены» легко было предвидеть: карательный поход на Новгород объединенных сил всех северо-восточных княжеств. В сущности, Калита на полтора столетия предвосхитил замысел Ивана III, обосновавшего завоевание боярской республики борьбой с «новогородской изменой».

Новгородская Первая летопись так сообщает о начале тяжбы с Калитой: «Того же лета (1332. – Н. Б.) великий князь Иван приде из Орды и възверже гнев на Новгород, прося у них серебра закамского, и в том взя Торжек и Бежичьскыи верх за новгородскую измену» (10, 99). Другой извод той же летописи передает это известие в чисто новгородском толковании: без упоминания «измены», но с указанием на то, что князь Иван действовал «черес крестное целование» (10, 344).

Летописи позволяют разглядеть несколько этапов наступления Калиты на Новгород. В его действиях явственно заметны черты, ставшие со временем традиционными для московских князей: неторопливость, последовательность и тщательное идейное обоснование. Летом 1332 года князь Иван сделал только первый шаг: направил в Торжок и Бежецкий Верх московских воевод с полками, но сам остался дома (130, 503). Захватив эти области, он стал ждать ответа новгородцев. Ему явно не хотелось рисковать. Да и куда ему было спешить? Вперед, на Новгород? Но штурмовать Новгород было бы большой глупостью. Даже если бы у Калиты достало сил, чтобы одолеть новгородскую рать, Орда никогда бы не позволила ему стать покорителем Новгорода.