Владимир Гнеушев - Тайна Марухского ледника

Как узнали мы позже, действительно в день, когда мы на перевале вели этот разговор, в Тбилиси у дочери Вартаняна – Розы родилась дочь, которую она назвала Натой.

Предчувствие и на этот раз не подвело счастливого деда.

Затем мы разговорились с Григорием Алексеевичем Ломидзе. Он неожиданно оказался человеком удивительной судьбы. У грузин фамилия Ломидзе очень распространенная, а поэтому вначале, когда Григорий Алексеевич выступал и возлагал у обелиска землю Грузии, мы не могли подумать, что это тот самый Ломидзе, бывший политрук 8-й роты 808-го полка, о котором мы читали архивные документы.

– Но что это за чудо? – открыто удивлялись мы. – Ведь этот политрук числится погибшим?

– Да. Это правда. Числился... И все же стою сейчас перед вами, – смущенно улыбаясь, сказал Ломидзе.

А случилось все это так.

5 сентября 1942 года, как известно, был самым тяжелым и самым страшным днем обороны Марухского перевала. Шел смертельный бой с егерями. Прорвав нашу оборону, они ворвались в боевые порядки 808-го стрелкового полка. Тускло светилось небо, окутанное пороховым дымом. Мрачные громады скал, казалось, вздрагивали от непрерывного грохота боя. Егерям удалось ворваться в расположение штаба полка. Отражать яростную контратаку пришлось всем: и тем, кто был на передовой линии, и раненым, и больным, находившимся в медсанбате. Среди тяжело больных был и политрук 8-й роты Григорий Ломидзе. Он уже несколько дней находился в тяжелом состоянии от тропической малярии.

Но и ему пришлось взять из рук убитого солдата пулемет, Напрягая последние силы, комиссар непрерывно строчил из пулемета, посылая смерть в ряды немецких егерей. Раскаленный пулемет умолкал лишь тогда, когда Ломидзе терял сознание. Очнувшись, он снова продолжал стрелять, хотя рядом с ним уже никого не осталось в живых. Этот день казался вечностью...

Бойцы, которые вели оборону на соседней высоте, видели, как рядом с политруком разорвалось несколько мин и пулемет Ломидзе умолк. Наступили сумерки, и высоту, на которой сражался Ломидзе, заняли немцы...

Ни у кого не было сомнений, что политрук погиб смертью героя.

За отвагу при обороне Марухского перевала политрук 8-й роты Григорий Алексеевич Ломидзе был посмертно награжден орденом Красной Звезды.

Такую историю мы со слов участников боев рассказали Григорию Алексеевичу. Он подтвердил ее и дополнил наш рассказ.

В ту страшную ночь 6 сентября 1942 года больного, контуженного и тяжело раненного, находившегося в бессознательном состоянии политрука немцы взяли в плен л направили в Карачаевок, а затем в Черкесск. Здесь, немного окрепнув, он бежал из лагеря. Однако снова был схвачен. В Винницкой области ему, почти слепому человеку вместе с группой советских воинов удалось вторично бежать из лагеря смерти. В одной крестьянской семье его вылечили. И он снова сражался – вначале в партизанском отряде, затем в составе Советской Армии воевал под Либавой и Клайпедой, штурмовал Кенигсберг...

А приказ о награждении Ломидзе лишь недавно был найден в архивах Министерства обороны СССР.

Уже после восхождения в торжественной обстановке военный комиссар Грузинской ССР полковник В. Муресидзе вручил Григорию Ломидзе орден Красной Звезды. Через 21 год награда нашла владельца.

Ломидзе и сейчас работает начальником цеха главного предприятия Тбилисского объединения обувного производства.

...Три дня от зари до зари шла наша колонна по диким лесам Сванетии. Было трогательно видеть, что бывшие боевые друзья, у которых сегодня новые права и обязанности, различное общественное положение, остались не только друзьями, хотя и не виделись двадцать один год, но как бы и не разлучались все эти годы. По-прежнему, обращаясь, например, к Смирнову, они говорили: “Товарищ командир!”

А Васильева не величали Никифором Степановичем, если надо было что-то передать ему, а просили: “Скажи комиссару”.

Ранним утром после первой ночевки в урочище реки Южный Марух, в тот рассветный час, когда еще не разошелся туман, но уже можно было двигаться, участники боев подошли к тому месту, где надо было переправиться через реку. Бешеный поток грозил смыть любого, кто решился бы просто перейти его. И тогда бывший инженер 810-го полка лейтенант, а ныне полковник Малюгин взялся за наведение переправы. В несколько минут мостик с перильцами был готов, и бойцы перешли реку. Тяжело было Владимиру Туровскому и Ивану Подкопаеву, тяжело было и другим. Но по общему признанию, вторично совершил подвиг, пройдя стокилометровый горный путь, Константин Расторгуев. В результате военного ранения у него совсем не сгибается правая нога. Можно только догадываться, сколько мучений он вынес на бесконечных спусках и подъемах, но сам он не пожаловался ни разу, хотя бы просто на усталость, а даже подбадривал других. Ни на шаг не отходил от него Борис Винокуров, бывший начальник штаба третьего батальона, боевой его друг. Буквально взявшись за руки, повторяли они свой военный путь. Естественно, что они отставали от общей колонны. И на привалах мы говорили поварам:

– Мы уходим, а вы подождите еще двоих... К местам ночевок они тоже приходили позже всех, сопровождаемые лишь одним альпинистом. Товарищи готовили им палатку и места у костра.

– Ну что, дружище, – спрашивали они Расторгуева, когда он, наконец, делал последние шаги, – очень тяжело?

– Ничего, – отвечал он, – жарко. Вот Борису со мной нелегко. А я заранее готовился к этому походу – ходил на лыжах, бегал.

– Это с твоей-то ногой?

– А что ж такого? Упадешь – не велика беда, подняться можно. Не на войне ведь...

По вечерам после ужина, перед тем как свалиться в сон, мы спрашивали его о прошлом и настоящем. Он скупо рассказывал, что работает сейчас в Куйбышеве на том же заводе, что и до войны, только что не рабочим, а начальником цеха.

– Трудно небось, работа нервная, с людьми. – Да нет. Люди хорошие. Два с половиной года уже как наш цех – цех коммунистического труда.

– Ну, тогда можно жить.

– Да, жаль расставаться с ними.

– А зачем расставаться-то?

– Партком поручил мне принять другой цех, отстающий. Годика два-три придется поработать, чтобы и его коммунистическим сделать...

Уже в Сухуми, на туристской базе, где всем участникам перехода вручали значки “Турист СССР” за преодоление сложного горного маршрута, который не всем молодым под силу, кто-то спросил Расторгуева:

– Если бы знал, что так тяжело будет, пошел бы снова?

– А я ведь знал это, – просто сказал Расторгуев. Подождал, пока стихла музыка и замолкли аплодисменты, приветствовавшие очередного значкиста, и добавил:

– Я ведь обещал ребятам, что приду их навестить перед тем как помереть.