Владимир Гнеушев - Тайна Марухского ледника

Желаем Вам всего доброго. С уважением к Вам – школьники НСШ”.

С того времени, как школьники писали это письмо, прошло 25 лет. Все они стали взрослыми, нашли свое место в жизни, но светлую память о воинах, погибших за свободу Родины, они передали по эстафете новому поколению молодежи.

Новое поколение – пионеры писали матери:

“Дорогая Наталья Демидовна!

Разрешите Вас называть мамой и стать Вашими сыновьями и дочерьми, ведь мы хотим быть похожими на Вашего сына, и это высокое слово “МАМА” мы оправдаем. На могиле Вашего сына мы поклянемся еще лучше учиться, работать и любить Родину, своих матерей.

С приветом к Вам, пионеры школы”.

Наталья Демидовна по нашей просьбе прислала фотографию сына. Так он выглядел в 1942 году, будучи курсантом Сухумского поенного училища.

Эту фотографию, пишет мать, после гибели сына в 1943 году мы выслали его сестре Вере, которая тоже служила тогда в армии.

Свое ничем неутолимое горе, свою любовь к брату сестра выразила тогда в надписи на обратной стороне этой фотографии. Вот эта надпись:

“Любимый и дорогой брат Миша.

Оборвалась твоя молодая и цветущая жизнь в расцвете лет. Как тяжело переносить эту утрату твоей семье, маме, сестрам. Ты был лучом света в нашей семье, мы тебя любили и уважали, но сейчас тебя нет с нами, и луч света померк. Вспоминая твой милый образ, на сердце становится тяжело-тяжело. И эта печаль будет вечно лежать на сердце. Ты был храбрый воин, патриот Родины. Ты любил свою Отчизну и за нее храбро сложил голову, Ты был любимым командиром в своей части и хорошим товарищем среди своих бойцов – так отзывается боец из твоей части. Миша! Смотрю на твой портрет и плачу. Как много ты испытал в жизни, знаешь всю тяжесть войны, прошел сотни километров в огне и пожарищах, гоня немецких погромщиков. Вечная память тебе, родной мой брат,

Вера”.

...Вскоре после того, как мы получили эти письма и фотокарточку, сестра Михаила Александровича сообщила нам скорбную весть: Наталья Демидовна скончалась. Нам стало больно, будто мы понесли утрату личную. Да ведь так оно и есть...

Мы приехали в Николаевскую область, чтобы найти Василия Егоровича Миронова, участника марухских боев, и поговорить с ним. Ведь он остался единственным живым свидетелем последних дней человека, чей комсомольский билет № 14Р96295 нашли на Марухском леднике. В одном из материалов, опубликованных в “Комсомольской правде”, говорилось об этом билете, и даже была помещена рядом фотография размытого временем и ледниковой сыростью комсомольского билета тогда еще неизвестного воина. Экспертизе удалось лишь частично расшифровать записи в билете: “Коп... Петр...” И номер билета: “№ 14?96295”.

Одним из первых откликнулся тогда Василий Егорович Он написал, что, возможно, это билет его земляка и друга, командира отделения взвода пешей разведки 810-го стрелкового полка Коптева Петра Кирилловича. Мы тогда сочли это предположение настолько же вероятным, насколько были вероятными предположения на этот счет и других откликнувшихся участников событий, например, бывшего командира 2-й минроты отдельного минометного батальона 155-й отдельной стрелковой бригады Василькова Геннадия Васильевича. Говоря по совести, мы даже в какой-то мере отдавали предпочтение мнению Василькова – ведь он был командиром, следовательно, лучше и больше знал людей. Геннадий Васильевич писал, что, видимо, билет принадлежал сержанту Кононенко (или Коновченко) или старшему сержанту Константинову.

И вот из центрального архива Министерства обороны нам сообщили, что в книге учета комсомольских документов найдена запись: “...Коптев Петр Кириллович, 810 сп, комсомольский билет № 14496295”. Теперь сомнений быть не могло: погибший воин, найденный на леднике и захороненный вместе с другими своими товарищами в станице Зеленчукской, и есть тот самый командир отделения, о котором нам писал Василий Егорович Миронов. Мы сразу написали ему письмо, в котором просили как можно подробнее рассказать о Коптеве, о себе, о товарищах, с кем рядом ему довелось сражаться. Просили также сообщить и о том, как он живет сегодня, какая у него семья и живы ли кто-нибудь из родных Петра Коптева.

Переписка наша с Василием Егоровичем длилась почти год – она продолжается и теперь, после нашей встречи – и в результате ее мы прежде всего еще заочно стали друзьями, потому что невозможно было не подружиться с этим человеком, который с такой болью, мужеством и нежностью вспоминал о погибших друзьях. Чувствовалось, что он не только в те дни был верным и надежным товарищем, но и сейчас сохранил эту верность погибшим.

От него мы многое узнали не только о Петре Коптеве, но и вообще про обстановку первых недель обороны перевала до того времени, пока Василий Егорович не был ранен и отправлен в госпиталь.

“...Поймите мои чувства,– писал он в одном из писем,– когда спустя двадцать лет после гибели моих товарищей – братьев по оружию – я снова могу послужить им, хотя бы воспоминаниями о них. Вы сами видели тот маленький участок льда и камня, на котором был проявлен поистине массовый героизм наших бойцов и командиров. Все защитники Марухского перевала знали, что за нами не только черноморские пляжи, но прежде всего нефть Баку – живительная сила, без которой нельзя было думать о скорой победе над фашизмом. В те тяжелые месяцы, умирая от ран и холода, мы верили в нашу победу и потому стояли насмерть... То, что я расскажу вам о моих товарищах, это тоже не все о них, а лишь те случаи, которые невозможно забыть...”

Василий Егорович рассказывал дальше, что ему и нескольким его односельчанам – все они были из села Казанки Ново-Бугского района Николаевской области – “повезло”, как он говорит. На станции Гурджаани, в Кахстии, когда их, новобранцев, распределяли по полкам, ротам и взводам, Михаил Послушняк – в дальнейшем о нем будет идти речь – “пронюхал, где записывают в разведку”, записался сам и записал туда же еще троих своих односельчан. Таким образом, четверо казанковских ребят попали в один взвод разведки 810-го полка.

Жарким сентябрьским днем мы приехали на Николаевщину. Сначала автобусом до Нового Буга, а оттуда на грузовом такси мы добрались до этого села. Такси было набито людьми, и, наверное, от инструктора райкома все узнали о причине, заставившей незнакомых им людей ехать сюда. Фамилии погибших на леднике им были хорошо знакомы, как и сами погибшие – тут ехали бывшие их товарищи или знакомые и даже их учительница. Уже в пути выяснилось, в какой школе учился Петя Коптев, а в какой – Миша Послушняк и Иван Баранчук. И все слышалось:

– Подумать только! Вот, значит, где они погибли! А до сих пор без вести пропавшими числились...