Дэвис Хантер - The Beatles

Потом появился белый, потрясенный доктор и сказал, что Брайен мертв. Он тут же пошел к телефону, чтобы сообщить об этом Питеру.

– Он не мог толком произнести ни слова, - сказал Питер. - Но я все понял.

Питер и Джеффри немедленно связались с Бангором, где «Битлз» находились с Махариши. Через час после того, как было обнаружено тело Брайена, раздался звонок из «Дейли экспресс»: «Правда ли, что Брайен Эпстайн мертв?» Им ответили, что это неправда.

На следующий день новость облетела первые полосы всех газет. Некролог, опубликованный газетой «Таймc», занимал три колонки на первой полосе. Большинство людей считало, что это самоубийство. Тем, кто никогда не был ни богат, ни знаменит, ни могуществен, всегда приятно думать, что тот, у кого все это есть, конечно же, на самом деле несчастлив.

Брайен Эпстайн был одновременно и очень счастливым, и очень несчастным. Успехи «Битлз» не могли стать причиной его трагедии. Она коренилась в недуге, обнаружившемся много лет назад.

– В Ливерпуле он часто впадал в депрессию, - говорит Питер Браун. - Может быть, не в такую тяжелую и длительную, как случалось позже, но приступы начались задолго до появления «Битлз».

Причины того психического состояния, в котором находился Брайен к моменту смерти, по существу, сопровождали Брайена всю жизнь. Но в течение года, приведшего его к смерти в августе 1967 года, все они как бы слились воедино и достигли апогея.

– Когда Брайен находился в депрессии, - говорит Джоан, - любая мелочь могла вывести его из равновесия. Однажды, например, был случай, когда он хотел связаться с Нэтом Вайсом, приехавшим в Лондон из Нью-Йорка. Брайен отправился в гостиницу «Гровнер Хауз», чтобы повидаться с Нэтом, но не застал его на месте. Он вернулся разъяренный и начал туда названивать. А я случайно дала ему неправильный номер: «МЭЙ 6363» вместо «ГРО 6363». Естественно, он никак не мог найти Нэта. Когда я призналась в своей ошибке, он совершенно вышел из себя.

Питер Браун считает, что беда Брайена заключалась в его максимализме, - он был настолько обязательным, точным и организованным, что, когда что-то не ладилось или кто-то вмешивался в дела, нарушая его досконально разработанные планы, это полностью выбивало его из колеи. Его ранние памятки, адресованные «Битлз», в которых он уточнял, в какие танцзалы им следует отправляться, и напоминал, что хорошо бы им не переругиваться на сцене, - один из ярких примеров его добросовестности, граничившей с педантизмом.

По мере того как фирма «НЕМС» разрасталась, Брайену приходилось передавать многие дела другим людям, и у него, естественно, появлялось все больше оснований для недовольства, особенно потому, что зачастую он останавливал свой выбор на том или другом человеке, повинуясь лишь эмоциональному порыву и вовсе игнорируя при этом наличие у него знаний или опыта. Но главных артистов Брайен всегда оставлял себе. К «Битлз» он не подпускал никого - ему было неприятно, если с ними общались даже секретарши. Лишь за несколько месяцев до смерти он позволил Питеру Брауну, своему ближайшему помощнику, вступать с ними хоть в какие-то личные контакты.

С начала 1967-года Брайен отказался от ежедневного руководства фирмой и сосредоточился на делах «Битлз». Он вызвал австралийца Роберта Стигвуда и назначил его содиректором. Именно Роберт вместе с другими директорами, Виком Льюисом, Бернардом Ли, Джеффри Эллисоном и братом Брайена Клайвом Эпстайном, изо дня в день осуществляли руководство «НБМС».

Брайен остыл к работе в «НЕМС» вскоре после того, как «Битлз» перестали гастролировать. Если не считать театра «Сэвилл», который никогда не приносил прибыли, сердце Брайена полностью принадлежало «Битлз». Однако он все еще искал; эти поиски были сродни тем, которые привели его в Королевскую Академию, а потом к «Битлз». Его снова терзал творческий голод. Он опять испытывал муки творческой неудовлетворенности, но теперь надежды на новые открытия были слишком эфемерны. Подобный ход событий, будь то его любовные дела или какие-то иные радости, представляется весьма типичным для Брайена.

Правда, однажды ему и в то время представилась возможность творческой работы: Джон Ферналд, бывший глава Академии, когда-то принявший Брайена на учебу и которого Брайен в дальнейшем взял в свою очередь к себе на работу), заболел во время репетиций пьесы «Разбитый день», и Брайен заменил его в качестве режиссера.

– Он и сам тогда был нездоров, только-только приходил в себя после желтухи, - рассказывает Джоан, - но репетировать бросился как одержимый. За все три года, что я проработала с ним, мне никогда не приходилось видеть его таким счастливым. Он занимался с актерами днем и ночью, с нетерпением ждал замечаний, наслаждался каждой минутой. Но вскоре пьеса вышла на сцену.

Жажда творчества больше не находила для себя выхода. Брайен не знал, чего ищет, а золотая рыбка не приплыла к нему сама, как это сделали когда-то «Битлз». И Брайен возненавидел мир бизнеса. Он ушел от дел.

– По-настоящему ему не нравилась жизнь бизнесмена, - вспоминает Джоан, - он терпеть не мог деловые совещания. Он хотел быть творцом. Случалось, он отменял самые важные встречи. Мне приходилось выкручиваться, говорить, что он болен или что у него срочные дела. А Брайен после бессонной ночи не мог подняться с постели. Это было ужасно. Он оставлял мне записки, где сообщал, какие встречи просит отменить. Как-то мне пришлось отказывать Бернарду Делфонту четырежды за одну неделю. Не представляю, что он мог подумать.

Но в мире оставалось несколько вещей, которые доставляли ему подлинное удовольствие. Он обожал «Кингсли-Хилл», свой дом в Сассексе. Обожал бой быков. Он был спонсором одного тореадора и незадолго до смерти финансировал фильм о корриде.

У него случались и короткие увлечения, вроде наркотиков или азартных игр. Узнав от «Битлз», как повлиял на них ЛСД, Брайен тоже несколько раз принял этот наркотик. Но то был лишь эпизод. По-видимому, он бросил употреблять ЛСД вместе с «Битлз», и случилось это задолго до его смерти.

Иногда Брайена охватывал азарт игры, правда тоже на короткое время. Ему, как правило, везло. Когда Джоан приезжала утром на работу, она частенько находила ожидавшую ее записку с приложенными к ней, скажем, тремя сотнями фунтов. В своем послании Брайен просил ее пойти в банк и положить на его счет эту случайную удачу.

Питер Браун, который иногда ходил играть вместе с ним, считал Брайена хорошим игроком, поскольку тот умел вовремя остановиться.

– Для него это не составляло труда, потому что он никогда не уходил в игру с головой. Главный смысл игры состоял для него в том, чтобы закатиться куда-нибудь очень поздно и познакомиться с новыми людьми.