Акрам Шарипов - Операция продолжается

Вдоль окопов пробежал замполит Костин:

— Товарищи, поклянемся победить или умереть!

В ответ взметнулось мощное «ура». Костин бежал от взвода к взводу, и следом катилось «ура». Растерявшиеся гитлеровцы вернулись в свои окопы, приготовились к отражению контратаки. Не дождавшись, возобновили наступление, но время было упущено, наступили сумерки…

Правый фланг батальона Губкина с боем отступил к опушке рощи. За два часа гитлеровцам удалось продвинуться лишь на полкилометра, но двенадцать вражеских танков вклинились в глубь нашей обороны. В засаде их ожидало орудие комсомольца Воиншина.

— Стрелять будем только наверняка. Быть наготове! — приказал сержант.

Вражеские танки были уже близко от огневой позиции. Солдаты с напряжением следили за ползущими стальными чудовищами. Вот Воиншин взмахнул рукой: «Огонь!». Грохнул выстрел, передний танк развернулся на месте, задымил. После двух выстрелов загорелся еще один. Солдаты быстро перекатили орудие на запасную позицию. Вновь прозвучала команда, остановился третий танк. Идущий следом за ним полоснул из пулемета. Упал сраженный наводчик. Воиншин занял его место, подбил четвертый танк. Остальные, развернувшись, один за другим покинули поле боя.

Но передышка была недолгой. Вскоре слева показалось еще пять танков. Расчет моментально развернул пушку. Впереди на большой скорости мчалась «пантера», вот-вот подомнет под себя орудие. Выстрел… Машина остановилась, над кормовой частью поднялся столб дыма. Пушка горящего танка выплюнула снаряд, осколком ранило Воиншина…

Две «пантеры» продолжали ползти на ОП. Воиншин, из последних сил держась на ногах, навел орудие, нажал на спусковой рычаг. Сноп искр отлетел от лобовой брони танка. Рикошет…

— Товарищ сержант, последний снаряд! — крикнул заряжающий.

Воиншин прильнул к прицелу.

— Товарищ сержант…

Танк сбавил ход, обходя фундамент сгоревшего дома. Выстрел. «Пантера» завертелась на месте. Следующий танк обошел ее.

Оставались противотанковые гранаты.

Артиллеристы невольно оглянулись назад. По всему участку обороны рвались вражеские снаряды, мины, пересекались очереди трассирующих пуль. И вновь над КП полка мелькнуло красное полотнище…

— Гранаты к бою!

Ефрейтор Герасимчук полз по нескошенному лугу. Из танка его не замечали. Потеряли из виду и наши солдаты — лишь след на примятой траве…

Неожиданно раздался взрыв, за ним второй. Танк остановился, экипаж стал выпрыгивать из люков. Автоматные очереди пехотинцев не дали фашистам уйти…

Поздно вечером генерал Городовиков вызвал по радио подполковника Водовозова:

— Противник бросил против нас до танковой дивизии, в том числе батальон из «Великой Германии». Отводите полк за Неман.

— А как же с плацдармом?

— На других плацдармах события развертываются лучше. Мы выполнили свою задачу.

Под покровом темноты все три батальона соединились, стали отходить обратно к Неману. Гитлеровцы попытались отрезать им путь. Всю ночь шли упорные бои. Только к рассвету под прикрытием авиации и артиллерии полк Водовозова переправился на противоположный берег.

Дивизия Городовикова была переброшена на дальние подступы к Каунасу.

При форсировании Немана отличились и летчики французского авиационного полка «Нормандия». Черняховский писал командиру полка майору Дельфино:

«Военный совет фронта от всей души поздравляет вас и весь личный состав вверенной вам части с присвоением вашему полку наименования — Неманский.

Вместе с вами и со всем личным составом гордимся, что в вашем полку в героических боях с врагом выросли такие офицеры, как Альберт Марсель и де ля Пуап Роллан, удостоенные высшей награды Страны Советов — звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда». Советский народ никогда не забудет героических подвигов их и всей вашей части в общей борьбе против немецко-фашистских захватчиков. Мы приветствуем в лице вашей части и всего личного состава великий свободный французский народ и его армию, героически борющуюся за окончательный разгром гитлеровской Германии. Желаю вам новых боевых успехов в великом, благородном деле — освобождении человечества от фашистской тирании».

Войска Черняховского «перепрыгнули» Неман. Последний крупный водный рубеж на подступах к Восточной Пруссии был преодолен. До границы с фашистской Германией оставалось всего около восьмидесяти километров. Но какие это были километры! Тяжелые бои развернулись за город Алитус. Начальник разведки генерал Алешин доложил командующему о том, что фашисты не успели эвакуировать советских граждан из алитусского лагеря заключенных. Черняховский приказал не открывать огня по району лагеря, город взять фланговыми ударами.

В фашистском застенке томились сотни советских людей. Каждый из них с замиранием сердца прислушивался к приближавшейся артиллерийской канонаде. Охрана, заперев ворота, заняла позиции в траншеях, направив пулеметы на окна бараков. Узники уже видели облака разрывов, приближающиеся к лагерю. Этот огонь угрожал их жизни, но был и единственной надеждой на освобождение.

Стена разрывов остановилась, не дойдя до лагеря. Снаряды стали рваться левее и правее.

— Фашисты удирают! — пронеслось по баракам.

— Только бы вырваться! Только бы оружие в руки!

Но неожиданно на плацу появились грузовики. Охранники стали выталкивать узников из бараков, загонять в машины. Тех, кто сопротивлялся, расстреливали на месте. На пяти битком набитых грузовиках гитлеровцы успели вывезти часть заключенных. Более ста человек расстреляли. Первыми из наших воинов в лагерь ворвались гвардии сержант Воронин, рядовые Астапенко, Баширов, Кожокарь… Гвардейцы в штыковом бою принесли освобождение своим соотечественникам.

Война приближалась к цитадели фашистской Германии — Восточной Пруссии. Раскаты канонады донеслись до пограничного города Ширвиндт. Услышал их и Альфред Мюллер, отставной кайзеровский капитан, руководитель местной национал-социалистской организации. Три с лишним года назад, в ночь накануне вероломного нападения гитлеровской Германии на СССР, он устроил прием для офицеров одной из частей армии вторжения. Провозглашая тост за тостом, вспоминал, как его предки три века подряд совершали нашествия на славянские земли, как полки короля Фридриха Второго вторглись в Россию. Правда, забывал упомянуть о том, что впоследствии они были наголову разбиты и русские вступили в Берлин. Мюллер орал «Хайль Гитлер!» и с жаром говорил о грядущем мировом господстве арийской расы, с особым удовольствием подчеркивая, что Кенигсберг станет центром Великой Германии, которая будет простираться до Волги.