Акрам Шарипов - Операция продолжается

К четырнадцати часам батальон Губкина, совершив маневр, ударил гитлеровцам во фланг и продвинулся еще на четыре километра. Наступательный порыв воинов нарастал с каждым часом.

184-я стрелковая дивизия с начала Белорусской операции прошла с боями более шестисот километров. Три года назад в Прибалтике она одной из первых приняла бой с гитлеровскими полчищами. Стояла насмерть у стен Сталинграда. И вот вернулась…

Шел пятнадцатый день непрерывного наступления. Батальон Губкина шаг за шагом приближался к пограничной реке Шервинта. Позади остались Барздай, Пильвишкяй. Справа продвижение полка приостановилось на подступах к Жвиргждайчяй. Соседи слева вели напряженные бои, пытаясь прорваться в направлении пограничного города Кибартай.

Разведка доложила Губкину о выдвижении танков противника. Комбат приказал командирам стрелковых рот закрепиться в районе Тупикай, а противотанковому резерву занять огневые позиции в центре обороны батальона. Отдав все необходимые распоряжения, Губкин вернулся на НП батальона, который обосновался так, что и командир полка мог бы позавидовать. Железобетонный капонир в сорок первом году едва ли был использован, зато пригодился теперь. Убежище окружал березняк. Впереди как на ладони просматривалась дорога Жвиргждайчяй — Науместис.

Сон смыкал глаза, комбат разрешил себе чуточку вздремнуть. Разбудил телефонист:

— Товарищ капитан, говорит Зайцев… «Тигры»!

— Зайцев, сколько «тигров»? — спросонья у Губкина в голове все путалось — зайцы, тигры… Но уже через секунду очнулся.

Командир четвертой роты Зайцев — широкоплечий здоровяк, бывший пограничник с орденом Отечественной войны и пятью ленточками за ранения на гимнастерке — докладывал со своего НП:

— Шестнадцать! Разворачиваются в боевой порядок…

— Держись! Сейчас ударит батарея…

Лязг гусениц уже слышен был в доте…

— Петр Иванович, — обернулся Черняховский к генералу Иголкину, — запросите, кто сейчас ближе всех к цели? Какая им требуется помощь?

Ответ последовал быстро:

— Ближе всех к границе дивизия генерала Городовикова, племянника известного героя гражданской войны Оки Ивановича Городовикова. Передовой полк — подполковника Водовозова. Впереди всех второй батальон капитана Губкина. Только что генерал Крылов просил поддержки штурмовой авиацией: Губкина контратакуют танки. Но штурмовики в воздухе, на пути к позициям Галицкого…

Черняховский связался с командующим воздушной армией генерал-полковником Хрюкиным:

— Сможете полк штурмовиков перенацелить на поддержку передового батальона дивизии Городовикова?

Бойцы батальона Губкина уже приготовились пропустить через свои окопы вражеские танки, чтобы отсечь наступающую за ними пехоту, когда в воздухе появились краснозвездные «илы».

— Ур-ра! — прокатилось по цепи.

Прошло несколько минут. Штурмовики улетели, а на поле осталось семь горящих «тигров». Нескольким вражеским танкам удалось преодолеть передний край и раздавить одно орудие. Вторая пушка — сержанта Ивана Шевченко — оказалась на фланге. Огнем в бортовую броню Шевченко поджег два «тигра», остальные повернули назад. Из рощицы позади батальона на полном ходу устремилась в атаку подошедшая танковая рота с батареей СУ-152. Губкин поднял свой батальон. Вскоре стемнело. Гул боя стих, бойцы закреплялись на новой позиции. Наблюдатели занимали посты у дежурных пулеметов, в боевом охранении…

Генерал Городовиков тоже не мог сомкнуть глаз в эту ночь. Сидел за столиком, склонившись над картой, освещенной пламенем коптилки из смятой снарядной гильзы, вновь и вновь возвращаясь к плану завтрашнего боя. Враг и ночью не унимался. Вблизи разорвался тяжелый снаряд. Пламя коптилки дрогнуло. Городовиков встал, зашагал из угла в угол, заложив руки за спину. Он воевал с первого дня войны и многое видел. Но такое яростное сопротивление врага приходилось встречать не часто. Командарм Крылов ежечасно напоминает о темпах наступления. Нужно найти возможность ускорить их. Все сосредоточено на главном направлении. Утром необходимо совершить бросок — пройти последние километры. Это должен сделать Губкин. По силам ли это молодому комбату? Не слишком ли много он взваливает задач на него? Батальон устал от непрерывных тяжелых боев. Надо окончательно решить, которому из двух вырвавшихся вперед батальонов передать минометный дивизион капитана Михайлова, танки Турчака. Губкину или Юргину? От кого будет зависеть успех всей дивизии?

На наблюдательный пункт второго батальона позвонили с КП дивизии. Телефонист, невольно вскочив, доложил, что капитан на переднем крае. Потребовали замполита.

— Спали? — лейтенант по голосу узнал Городовикова.

— Так точно, немного вздремнул.

— Где комбат?

— В подразделениях, товарищ первый. Только что отбили очередную контратаку.

— Что же не дадите ему отдохнуть? Он у вас завтра на ходу заснет!

— Такой уж он человек. Перед боем себе не дает покоя и других не щадит.

— Как люди?

— Рвутся в бой!

— Найдите Губкина и передайте, чтобы срочно прибыл ко мне ка КП!

Искать Губкина не пришлось, он вернулся сам. Костина застал дремавшим за недописанным политдонесением.

— Как думаешь, зачем вызывает?

— Думаю, не для того, чтобы чай пить, — улыбнулся замполит. — Видать, нашлась подходящая тема для разговора, коли позвал в такой поздний час.

Губкин пошарил в полевой сумке, проверил, все ли на месте, и вместе с ординарцем исчез в траншее. Костин пошел собирать коммунистов, комсомольский актив, агитаторов. Речь его была краткой:

— Долгожданный час, товарищи, наступил. Остались последние километры до логова врага. Но эти километры будут трудными, очень трудными! Фашисты укрепились основательно, драться будут остервенело. Это вы должны разъяснить каждому воину батальона…

Замполит был под стать комбату. В схватках с гитлеровцами его дважды ранило, в госпитале предлагали комиссоваться, но Костин дал зарок не выпускать из рук оружия, пока на родной земле остается хоть один оккупант.

— С чем вернулся, Георгий? — спросил он, дождавшись Губкина.

Тот молча развернул карту.

— Вот, погляди. Небольшая высотка, ничем не примечательная, верно? А три года назад здесь стоял наш пограничный столб с номером 56. Нам доверено восстановить его. Так что готовь флаг, чтобы водрузить на границе!

Августовское ночное небо то и дело прорезали ракеты, догорали на земле умирающими светлячками. Низко стлались трассирующие пули. Батарея противника из района Айхенфельде вела методический огонь на изнурение. Комбат думал о судьбе, выпавшей на его долю: он одним из первых ступит на землю врага, будет заканчивать войну там, откуда она пришла. Лежал с открытыми глазами, в который раз повторяя про себя слова приказа Верховного Главнокомандующего: «…Восстановить Государственную границу Советского Союза по всей линии — от Черного до Баренцева моря». Затем подумал о том, как было бы хорошо, если бы мать узнала, что ее младший сын первым из всей Красной Армии вывел свой батальон на границу с фашистской Германией, в войне с которой в первый же день погиб ее средний сын — пограничник. Это показалось символичным. А впрочем… Война есть война, и счастливая звезда, светившая ему до сих пор, может мгновенно померкнуть…