Акрам Шарипов - Операция продолжается

Наиболее отличившимся соединениям и частям фронта было присвоено наименование Ковенских.

В то лето командующему фронтом и Военному совету приходилось заниматься не только делами, связанными с боевыми действиями. Как-то приехали представители трудящихся Белоруссии с просьбой помочь в восстановлении разрушенного захватчиками народного хозяйства. По инициативе Черняховского Военный совет принял решение: из захваченных трофеев все, что не может быть использовано в военных целях, передать Белорусской и Литовской республикам.

На имя командующего поступало большое количество писем. Однажды Комаров передал Ивану Даниловичу письмо из детского дома под Минском:

«Гитлеровцы убили наших родителей и сожгли дома. Живем мы в холодном помещении, одно одеяло на троих. Воду издалека возим на себе, лошадей нет…»

Эти строки напомнили Ивану Даниловичу его собственное нелегкое детство.

1919 год. Небольшое село Вербово, белые хаты на склонах пологих холмов. Гражданская война, разруха, голод, сыпняк… Не убереглись от тифа и родители Вани. Мать перемогалась на ногах, а отец слег. Постель Данилы Николаевича отделили перегородкой, за которую детей не пускали.

Как-то на рассвете стон отца разбудил Ваню. Он подошел к перегородке и увидел искаженное судорогой лицо, воспаленные глаза. Хотел подойти, но отец сделал предостерегающий жест: говорить он уже не мог. У Вани сердце разрывалось от жалости, слезы застилали глаза. Все-таки бросился к постели, но удержала сестра Елена.

Собрав последние силы, Данила Николаевич приподнялся, чуть слышно прошептал:

— Прощайте…

Тяжело переживал Ваня утрату самого родного человека. А тут новый удар обрушился на детей: не прошло недели после похорон отца, как и мать умерла от тифа.

Иван сразу повзрослел от горя. Как бы тяжело ни было, находил в себе силы успокаивать сестер.

Старшей сестре Марии исполнилось восемнадцать лет, и она, выйдя замуж, взяла к себе младшую сестренку Настеньку, которая только начинала ходить. Четырнадцатилетнего брата Михаила зачислили воспитанником в кавалерийскую бригаду Котовского. Ивана, шестнадцатилетнюю сестренку Лену и младшего брата, десятилетнего Сашу, взял в свою семью сосед, машинист со станции Вапнярка, близкий товарищ Данилы Николаевича. Но Иван, не желая быть обузой в семье Цешковского, нанялся в пастухи.

Черняховский помнил не только трудности, пережитые в пору детства, но и тех добрых людей, которые помогли ему стать на хороший путь. «Многим я обязан людям», — думал Иван Данилович, держа в руке письмо ребят из детдома.

— Скорее бы разгромить фашистов, — перебил его воспоминания голос Комарова. — Вернем всем ребятам детство!

— Да, но кто вернет им отцов? Гибнут люди, как ни стараемся мы воевать с наименьшими потерями…

— Надо, чтоб и сироты выросли настоящими людьми.

— Да. Вот и мне Родина заменила мать и отца. А теперь наш черед о сиротах позаботиться…

Комаров ждал, что решит генерал. Представил себе, как детдомовские ребятишки в зимнюю стужу в тоненьких ватниках, в худой обуви тащат на себе салазки с бочкой воды…

— Передай начальнику тыла: выделить две автомашины. На одну погрузить пару лошадей, на другую ящик стекла, одежду, одеяла, ящиков десять лучших продуктов.

— Есть! — радостно козырнул Комаров.

Полностью доверяя своему порученцу, Черняховский все же проверил, как выполнено это распоряжение. Узнав, что Комаров снарядил две машины в Минск и одну в Москву, удивился:

— А третья для кого?

— Детям продукты… — замялся Комаров.

— Каким детям?

— Вашим, товарищ командующий.

— Разве я просил вас об этом?

Комаров молчал.

— Ну? — строго переспросил генерал.

— Так ведь дети…

— Дети остались у многих солдат. Срочно вернуть машину!

Машина вернулась, ее разгрузили в том же детдоме.

Войска 3-го Белорусского фронта вышли на тот рубеж, где 23 июня 1941 года 28-я танковая дивизия полковника Черняховского вела кровопролитные бои с частями 16-й немецкой армии под командованием генерал-полковника фон Буша, преграждая им путь к Шяуляю. И вот через три года полумиллионная армия Черняховского готовилась перенести военные действия в логово врага — Восточную Пруссию. Соединениям Крылова оставалось пройти до нее каких-нибудь пятьдесят километров. Слева дивизии генерала Морозова вырвались вперед и находились всего в восемнадцати километрах от границы.

События на левом крыле фронта развернулись так, что противник был вынужден бросить туда главные силы, ослабив свою оборону в полосе 5-й армии. Генерал Крылов воспользовался этим и 2 августа нанес удар в направлении Науместиса. Полки генерала Городовикова в первые же часы овладели двумя траншеями. Передовому батальону Губкина удалось к концу дня вклиниться в оборону противника километров на восемь.

В начале августа войска Черняховского освободили города и железнодорожные станции Расейняй, Мариамполь, Калвария и сотни других населенных пунктов Советской Литвы.

Фашисты, отступая, неистовствовали. Каждый свой шаг отмечали огнем и смертью. В местечке Бельверишкис спалили все дома и расстреляли мирных жителей за то, что те не согласились покинуть родные места по их приказу.

Пылали литовские села. Густые клубы дыма стлались над полями созревающих хлебов. Сердца советских воинов наполнились ненавистью к врагу. Полки и дивизии рвались в бой. Соединениям генерала Крылова до границы Восточной Пруссии оставалось двадцать километров. Враг непрерывными контратаками пытался остановить их наступление. В район Вилкавишкис прибыли свежие резервы: в бой вступили танковая дивизия «Великая Германия» и части двух новых пехотных дивизий.

10 августа противнику удалось прорвать фронт наших войск. Под натиском превосходящих сил 222-я стрелковая дивизия вынуждена была оставить шоссе Мариамполь — Вилкавишкис. Город Вилкавишкис неоднократно переходил из рук в руки. Черняховский сохранял значительные резервы для решающего удара. Выбрав нужный момент, он бросил в бой 2-й гвардейский танковый корпус. Не выдержав стремительного удара, враг отступил, оставив на поле боя восемьдесят подбитых танков.

Ломая яростное сопротивление врага, соединения Крылова продвигались все ближе к Восточной Пруссии. Вперед вырвалась 184-я стрелковая дивизия генерала Городовикова. Последние десятки километров были особенно трудными. Танкам приходилось преодолевать минные поля, противотанковые рвы, пехоте — по три ряда колючей проволоки, по четыре линии траншей на каждой оборонительной позиции.

Расстояние, оставшееся до границы, обозначалось крупными цифрами на красочных транспарантах. Бурной радостью встречали бойцы каждую новую цифру. В передовом батальоне капитана Губкина агитатор комсомолец рядовой Примак обрадовал свою роту известием: «Братцы, до Восточной Пруссии — пятнадцать!» Случилось это утром 14 августа. Офицеры сориентировали карты, подтвердили: пятнадцать! Сержант Али Рзаев обнял своего друга Волощука: «Думали ли мы дожить до этих дней, когда отступали на Дону? Дождались!»