Акрам Шарипов - Операция продолжается

Замысел операции предусматривал освобождение территории Белоруссии до рубежа по реке Березине включительно. Черняховский имел в своем распоряжении на правом крыле 39-ю армию генерал-лейтенанта И. И. Людникова, южнее — 5-ю армию генерал-лейтенанта Н. И. Крылова, вновь прибывшую 11-ю гвардейскую армию генерал-лейтенанта К. Н. Галицкого и на левом крыле 31-ю армию генерал-лейтенанта В. В. Глаголева. В общей сложности более тридцати стрелковых дивизий. Кроме того, 3-й Белорусский фронт усиливался 2-м гвардейским Тацинским танковым корпусом генерал-майора А. С. Бурдейного, 3-м гвардейским Сталинградским механизированным корпусом генерал-лейтенанта В. Т. Обухова, 3-м гвардейским кавалерийским корпусом генерал-лейтенанта Н. С. Осликовского (два последних объединялись в конно-механизированную группу под командованием Осликовского), 5-м артиллерийским корпусом прорыва, двадцатью отдельными танковыми бригадами и самоходно-артиллерийскими полками. С воздуха войска поддерживались и прикрывались 1-й воздушной армией генерал-полковника Т. Т. Хрюкина, значительно усиленной на время операции.

Черняховскому предстояло определить направление главного и вспомогательных ударов, разработать задачи армиям, подвижной группе и резервам фронта. В этой сложнейшей работе у него возникало немало сомнений. Направление главного удара Орша — Минск, рекомендованное Ставкой, не устраивало его по той причине, что враг здесь построил самые мощные оборонительные рубежи. Нашим войскам пришлось бы лобовой атакой сбивать противника с одного рубежа на другой. Возможное второе направление Лиозно — Богушевск проходило на стыке флангов 3-й танковой и 4-й армий противника, где оборона его была слабее, но лесисто-болотистая местность затрудняла использование нашей главной ударной силы — танков.

Начальник инженерных войск фронта генерал Баранов, выполняя указание командующего, провел испытание на проходимость танков через заболоченные участки местности, сходной с местностью на богушевском направлении. Результаты оказались неплохими. Постепенно Черняховский приходил к выводу, что главным направлением наступления войск фронта должно быть Лиозно — Богушевск, с последующим выходом на автомагистраль Борисов — Минск. Но отклонить вариант, предложенный Ставкой, и выставить свой он считал преждевременным.

Дальнейший анализ обстановки убедил его, что наиболее верного успеха можно достичь, нанося удар одновременно в двух направлениях. Черняховский стал готовиться к тому, чтобы основательно аргументировать свое решение и, в связи с ним, просить Ставку дополнительно усилить фронт танковой армией.

Комаров знал привычки командующего. Когда Иван Данилович чувствовал усталость, он пил крепкий чай или после короткой зарядки обливался холодной водой. Но в дни подготовки операции времени для зарядки не оставалось, приходилось ограничиваться чаем.

Было уже за полночь. Порученец давно с беспокойством поглядывал на командующего, который много часов не вставал из-за стола, заваленного картами. Наконец не выдержал:

— Иван Данилович, вы исчеркали уже четвертую карту. Вам мало двадцати четырех часов в сутки, хотите все сами решить за всех. И за артиллеристов, и за танкистов, и за авиаторов. Оставили бы что-нибудь и для них!

Черняховский оторвался от работы.

— А ты знаешь, Алеша, что сказал Кутузов на военном совете в Филях?

— Откуда мне знать? Я академии не кончал, если не считать вашей.

— Не в этом дело. Ты же читал «Войну и мир». Там Кутузов говорит: «Итак, господа, стало быть, мне платить за перебитые горшки». Пойми меня, Алеша, правильно. Упаси бог, я не сравниваю себя с Кутузовым! Но хочу сказать, как глубоко Кутузов чувствовал свою ответственность за судьбу армии. А в наше время ответственность командующего еще больше. Только одной техники сколько у нас! Поэтому и приходится работать над четвертой картой.

— Понимаю, Иван Данилович. Но почему бы вам не выслушать сначала предложения своих помощников? Глядишь, немного облегчили бы себе работу.

— Э, нет, Алеша! Конечно, ты знаешь, я прислушиваюсь к мнению каждого. Но прежде чем слушать помощников и оценивать то, что они будут докладывать, необходимо сначала самому разобраться. А потом, учти: каждый кулик свое болото хвалит. А мне нужно усилиями всех родов войск решить задачу в масштабе фронта. К тому же все нужные справки я от них получил. Ну? — Черняховский улыбнулся. — Все еще сомневаешься в моем методе?

— Нет, почему же, товарищ командующий? Только на вас лица нет, отдохнули бы…

— Кроме того, мне не только за себя мыслить надо, но и за командующего «Центром». Ты полагаешь, фельдмаршал фон Буш сидит по ту сторону сложа руки? Я вот четыре карты исчертил. А Буш, думаешь, меньше? С немецкой педантичностью разработал, как отразить наше возможное наступление! Сверх того и сам лелеет мечту на заранее подготовленных оборонительных рубежах обескровить наши войска и затем перейти в контрнаступление. Авантюра, конечно, но нам надо подумать и об этом.

Подозвал Комарова к расстеленной на столе огромной карте.

— Дело не только в этой красной стреле, которую так старательно нарисовали оперативники. Чтобы сокрушить оборону противника, артиллерист делает свои расчеты, авиатор свои. Кто должен объединить и согласовать их усилия? Командующий со своим штабом. Или взять проблему борьбы с вражескими танками. В этом деле будут участвовать все войска, в том числе инженерные. Необходимо согласовать их действия, направить на решение единой задачи. Представь себе на минуту: нами что-то не предусмотрено. Наступление захлебнется, мы понесем потери. За все, Алеша, с нас спросят и современники, и потомки. Историкам-то полегче, — вздохнул он. — Возьмут точные данные о противнике, о наших войсках, сопоставят и не торопясь примутся рассуждать: «Причины поражения войск Черняховского заключаются в том-то и том-то». Разложат по полочкам все наши ошибки, подведут итоги. А мы решаем задачу со многими неизвестными…

— И все-таки надо бы вам отдохнуть, — стоял на своем Комаров. — Завтра лучше будет работаться.

Не все порученцы могли позволить себе говорить в таком тоне с командующим. Но у Черняховского с Комаровым сложились особые отношения. Еще в сорок первом году, когда они под огнем переправлялись через Западную Двину, Комаров спас Черняховскому жизнь. И с тех пор стал близким для него человеком.

Наутро Черняховский собирался обсудить замысел предстоящей операции с командующими родами войск, заслушать их доклады и предложения, чтобы внести необходимые коррективы. Но неожиданно заболел. Не успел выздороветь, как его и члена Военного совета фронта генерала Макарова вызвали в Москву.