Валерий Карбалевич - Александр Лукашенко: политический портрет

Особое неприятие Лукашенко вызвала иностранная помощь белорусским общественным организациям. В начале 90-х годов после обретения Беларусью независимости западные гуманитарные фонды стали оказывать значительную материальную поддержку населению, пострадавшему от Чернобыльской катастрофы. В стране был открыт Фонд Сороса. Только в 1996 году им были профинансированы гуманитарные программы на сумму $6 млн.

Создание параллельной государству (и действующей эффективнее государства) системы финансирования учреждений науки, культуры, здравоохранения, социальной поддержки, гуманитарной помощи, охватывающей десятки тысяч человек и выходящей на прямые связи с зарубежьем, в корне противоречило сформированной Лукашенко социальной модели, в которой единственным благодетелем может быть только возглавляемаяим власть. «На гуманитарной помощи были созданы общественные и прочие жульнические организацию), — заявил президент, тем самым приравняв добровольные гражданские инициативы к криминалу.

Фонд Сороса был ликвидирован, в отношении руководства известного фонда «Детям Чернобыля» возбудили уголовное дело. На поступающую извне гуманитарную помощь введены налоги и таможенные сборы, что вызвало шок у зарубежных спонсоров. На границе скопились сотни тонн грузов. Лекарства и продукты приходили в негодность.

Затем целой серией законодательных актов были введены правила, согласно которым негосударственные структуры могли получать иностранную помощь только по разрешению властей. Для этой цели был создан специальный Департамент по гуманитарной помощи при президенте Республики Беларусь. В результате этих действий объем материальных, финансовых средств из-за рубежа сократился в несколько раз. Лукашенко прокомментировал эту ситуацию так: «Когда государство взяло гуманитарную помощь под жесткий контроль, когда нельзя украсть, тогда никто эту помощь не дает. Лучше буду сам облегчать участь наших людей».

Понятие «гражданское общество» в интерпретации Лукашенко имеет совершенно иной смысл, чем принято во всем мире. В демократически странах под этим термином понимают систему добровольно создании гражданами организаций и инициатив, которые выступают партнером и оппонентом государства. Белорусский лидер этим словом называет институты, созданные государством либо функционирующие под жестам контролем властей. В интервью «Российской газете» в декабре 2005 года он сформулировал свое видение этой проблемы: «Я отвечаю оппонентам: «Мы по-разному видим гражданское общество. Мы создаем его с опоров на главные общественные институты. Это — молодежные организации — самые крупные; профсоюзная организация; ветеранская организация; женская организация — подчеркиваю, самые крупные, стало быть, массовые. Не «мелкота», где 10 человек собрались и действительно давят на большинство, поскольку получили для этого из-за границы деньги, а массовые добровольные организации — это действительно мощь, и я на них опираюсь, как основу гражданского общества». Фактически Лукашенко обосновал корпоративную систему, существующую во всех авторитарных и тоталитарных режимах.

И еще одна его реплика: «Здесь нельзя обойти вниманием роль государства в строительстве гражданского общества. Мы должны подключить все здоровые общественные структуры к процессу решения важнейших задач. В этом смысл гражданского общества». То есть функция общественных организаций в понимании президента — быть инструментом в руках государства для реализации государственной политики. Ибо в любом недемократическом режиме для контроля над обществом одних государственных органов мало. Для большей устойчивости создаются дополнительные подпорки в виде формально общественных организаций, а на самом деле — созданных властью. В Советском Союзе это были профсоюзы, комсомол и пр.

В Беларуси создана модель своеобразного авторитарного корпоративизма. Для поддержания связи между властью и обществом, легитимизации правящего режима политическое представительство заменяется функциональным представительством. Политика сводится ко взаимодействию между исполнительной властью и ограниченным кругом влиятельных корпоративных союзов. В обмен на послушание и согласие играть по правилам, утвержденным госорганами, этим структурам искусственно предоставляется монопольное право на представительство интересов соответствующих слоев населения. Причем эти корпоративные союзы ставятся в такое положение, что они не столько представляют интересы соответствующих сегментов общества в отношениях с государством, сколько проводят государственную политику в этих сегментах, слоях, т. е., говоря по-другому, эти союзы огосударствляются, становятся как бы частью государственной машины.

Используются разнообразные формы и институты, которые имитируют демократию, а на самом деле являются элементами корпоративной системы. Например, съезды врачей, учителей, ученых, судей, банкиров и других профессий, призванные демонстрировать обратную связь власти с обществом.

Эксклюзивной белорусской формой имитационной демократии является Всебелорусское народное собрание. Как и съезды КПСС, оно проводится раз в пять лет накануне президентских выборов. Назначенные местной вертикалью «депутаты» должны представлять различные слои общества, а сам форум — выступать от имени всего народа, обеспечивать главе государства абсолютную легитимность. Государственные СМИ не скупились на высокопарные метафоры в адрес этого мероприятия: «прямой разговор с народом», «народное вече», «высшая форма демократии» «непосредственная демократия». На самом деле всебелорусские народные собрания проходят в стиле худших советских традиций, как съезды КПСС, с бурными аплодисментами и единодушным голосованием.

В первое время огосударствленные структуры маскировались под настоящие общественные организации. Но в 2003 году Лукашенко издал специальный указ о статусе «государственно-общественных объединений», где все названо своими именами. Целью деятельности таких организаций является «выполнение возложенных на них государственно значимых задач». Часть этих объединений содержится за государственный счет. Например, в 2000 году на финансирование 24 общественных организаций было выделено 0,14 % расходной части госбюджета.

В частности, одной из этих 24 организаций была православная церковь. В условиях несформированности гражданского общества религиозные структуры оказались едва ли не единственными массовыми организациями, относительно автономными от президентской вертикали. Для авторитарного режима такая ситуация неприемлема. Поэтому власти запустили процесс огосударствления православной церкви, превращения ее в важное звено контроля государства над духовной жизнью общества.