Ольга Валькова - Жизнь и удивительные приключения астронома Субботиной

На обратном пути из Бургоса компания Субботиной посетила целый ряд городов Европы: «Затем побывала я в Ницце, на горной обсерватории, с <���…> [361] <���…> слово неразборчиво. мм рефрактором <���…> [362] <���…> фраза неразборчиво. , и с другим, с которым наблюдала Луну с очень большим увеличением. Потом снова в Париже, Лионе, Марселе, проехала Геную, Милан, Венецию, а оттуда Вену, Прагу и домой» [363] Субботина Н. М. Автобиография. [1960–1961] // Музей истории СПбГУ. Ф. Высших женских курсов. Картон Субботиной. Л. 5. .

Нина Михайловна сохранила воспоминания об этой поездке до глубокой старости. Они не поблекли и не выцвели в ее памяти. В автобиографии, написанной по просьбе бывших слушательниц Высших женских Бестужевских курсов, она написала: «Второе мое Солнечное затмение [364] Считая затмение 1887 г., которое она не очень удачно наблюдала в детстве в Москве. произошло в 1905 году. Поездка вышла очень удачная — по приглашению Фламмариона в г. Бургос и обратно. Из Москвы круглый год билет в оба конца в мягком [вагоне] стоил 350 руб. Затмение длилось 3 м[инуты] 45 сек[унд]. Корона была там <���…> [365] <���…> слово неразборчиво. замечательной яркости с огромным малиновым протуберанцем. Звезды выглядели на черном бархате неба удивительно ярко — [напоминали] музыку Вагнера [божественно]. Только после затмения, к вечеру разразилась буря с ливнем и градом. Как все были счастливы, что она не помешала наблюдениям (см. мой отчет в Изв[естиях] РАО 1906 г.). На обратном пути удалось увидеть огромный морской прилив до 15 м/выс <���…> [366] <���…> фраза неразборчиво. . Грандиозное было зрелище! Оно запомнилось навсегда» [367] Субботина Н. М. Автобиография. [1960–1961] // Музей истории СПбГУ. Ф. Высших женских курсов. Картон Субботиной. Л. 5. .

Нине Михайловне удача или судьба несомненно сопутствовали в ее астрономических делах, как мы увидим далее. Может быть, в этом и нет ничего удивительного, поскольку совершенно очевидно, что чувство, с которым Нина Михайловна Субботина относилась к научным исследованиям, это, несомненно, страсть, и, как всякая истинная страсть, она искренняя, неистовая и всепоглощающая.

Наблюдение затмения в Бургосе, тесное общение с представителями международного астрономического сообщества окончательно утвердили Н. М. Субботину в ее желании стать астрономом, и не просто астрономом-любителем, а астрономом профессиональным. А для этого все-таки требовалось высшее профессиональное образование. Учебу в зарубежном университете Субботина не рассматривала — семья никогда не отпустила бы ее одну, а их жизнь была сосредоточена в России. В России же единственным путем получения высшего образования для женщины было поступление на Высшие женские курсы. Старейшие и наиболее уважаемые из них — Бестужевские — располагались как раз в Санкт-Петербурге, что было удобно для Субботиной. Несмотря на все возможные трудности, она решила поступать. И ее, с ее физическими ограничениями, разумеется, не взяли. И, разумеется, отказ Субботину не остановил. Вот как описывает эту историю М. Н. Неуймина: «Она подала прошение о принятии ее на физ[ико]-мат[ематический] Факультет Бестужевских курсов на отд[еление] Астрономии в качестве вольнослушательницы. Ведь лекции по математике и астрономии почти сплошь состояли из формул и выкладок, записанных на доске — что было бы вполне доступно для Н[ины] М[ихайловны], а вычислять и наблюдать она могла не хуже здоровых курсисток. К тому же ее обыкновенно сопровождал кто-нибудь чтобы записывать текст (лекции или сообщения) который Н[ина] М[ихайловна] тут же прочитывала, угадывая слова по губам собеседника (уже по первым слогам и даже буквам). Но директор Курсов Раев [368] Предположительно Раев Николай Павлович (1855–1919) — российский государственный и общественный деятель; действительный статский советник; в этот период директор курсов назначался правительством. отказался ее принять. Весьма настойчивая, упорная в осуществлении своих желаний и стремлений Н[ина] М[ихайловна] едет к министру Глазову [369] Глазов Владимир Гаврилович (1848–1920?) — генерал от инфантерии; в 1904–1905 гг. министр народного просвещения; в 1909–1918 гг. член Военного совета Российской империи. который подписывает свое согласие на ее прошении и пр[офессор] Фауссек [370] Фауссек Виктор Андреевич (1861–1910) — зоолог и энтомолог; профессор Женского медицинского института; в 1905–1910 гг. — первый выборный директор Высших женских Бестужевских курсов в С.‐Петербурге. к тому времени сменивший Раева принимает Н[ину] М[ихайловну] вольнослушательницей (в 1903/1904 годах)» [371] Неуймина М. Н. Н. М. Субботина. [Некролог] // Музей истории СПбГУ. Ф. Высших женских курсов. Картон Субботиной. Л. 1–2. . В. Г. Глазов был старым товарищем отца Нины Михайловны. Конечно, он подписал ее прошение. Даты 1903/1904 гг. немного ошибочны. В. А. Фауссек был избран директором курсов только в 1905 г., и сама Н. М. Субботина упоминала, что поступила на курсы в 1905-м. «Потеряв в детстве слух и движение ног от скарлатины, получила образование дома под руководством отца. В 1905 г. поступила вольнослушательницей на Физмат. СПБ высших Женских курсов, посещая там лекции и практические занятия в ЛГУ у проф. Боргмана, Хвольсона и Жданова», — писала она в автобиографии [372] Субботина Н. М. Автобиография. Не позднее 1936 г. // ГАРФ. Ф. 249. Оп. 3. Д. 321. Л. 13. .

Итак, Нина Михайловна поступила учиться на физико-математическое отделение Высших женских Бестужевских курсов в С.‐Петербурге в 1905 г. и успешно закончила обучение в 1910 г., представив солидное выпускное сочинение (о чем мы будем говорить ниже). Распорядок ее повседневных занятий этого периода хорошо известен благодаря сохранившимся письмам к Н. А. Морозову, в которых Нина Михайловна регулярно и подробно рассказывала о своих делах. Первое из них датировано 22 мая 1906 г. [373] Субботина Н. М. Письмо Н. А. Морозову. 22 мая 1906 г. // Архив РАН. Ф. 543. Оп. 4. Д. 1809. Л. 1. Переписка продолжалась на протяжении многих лет сквозь революции, войны и прочие потрясения вплоть до смерти Н. А. Морозова в 1946 г. Нина Михайловна познакомилась со знаменитым участником народнического движения, осужденным за это и проведшим 25 лет в тюремном заключении, Николаем Александровичем Морозовым (1854–1946) в 1905 г. по выходе его из Шлиссельбурга в доме другой знаменитой революционерки Веры Фигнер. Через много лет она с удовольствием вспоминала об этом дне: «Вспоминаю 1905 год и первую встречу с дорогим Николаем Ал[ександровичем] у Фигнер [374] Фигнер Вера Николаевна (1852–1942) — известная участница народнического движения в России в 70-е гг. XIX в. : какое чудное впечатление осталось на всю жизнь! Яркая, живая душа, спокойная во всех жизненных испытаниях и ободряющая всех, кто его знал и любил, кто любит и теперь…» [375] Субботина Н. М. Письмо К. А. Морозовой. 18 декабря 1946 г. // Архив РАН. Ф. 543. Оп. 6. Д. 470. Л. 67 об. . В воспоминаниях Н. А. Морозов так писал об этом периоде своей жизни: «Я был единственный из шлиссельбуржцев, оставшихся в Петербурге (после освобождения из тюрьмы. — О. В. ), и потому все внимание интеллигентного общества обрушилось на меня. Целый месяц или более я ни разу не обедал и не ужинал дома, а всегда у новопоявившихся друзей, и каждый обед или ужин оказывался „званым“, т[о] е[сть] на него приглашалось человек до двадцати знакомых хозяина и хозяйки, которые в свою очередь зазывали меня к себе на такие же фестивали. Это были большею частью известные адвокаты, писатели, художники, доктора, профессора разных специальностей, артисты и артистки. Все комнаты их квартир казались мне, привыкшему к тесноте своей камеры, громадными и роскошными по обстановке, все молодые женщины казались с непривычки восхитительными красавицами» [376] Морозов Н. А. Повести моей жизни. Т. 3. [Б.м.]: Изд-во АН СССР, 1947. С. 65–66. . Субботина и Морозов несомненно принадлежали к одному кругу научной, технической и художественной интеллигенции, у них были общие знакомые и общие научные интересы. Близкие друзья семьи Субботиных, ботаники Ольга Александровна Федченко и ее сын Борис Алексеевич Федченко, знали Морозова со времен его революционной юности, то есть, конечно, Ольга Александровна знала, поскольку ее младшая сестра Наталья Александровна Армфельд [377] Армфельд Наталья Александровна (1850–1887) — революционерка-народница; член кружка «чайковцев»; осуждена и умерла в ссылке на Каре; младшая сестра ботаника О. А. Федченко. входила в тот же самый народнический кружок, к которому принадлежал и Морозов. В начале 70‐х гг. XIX в. молодые люди, случалось, собирались в родительском доме О. А. Федченко [378] Подробнее об этом см.: Валькова О. А. Ольга Александровна Федченко. 1845–1921. М.: Наука, 2006. С. 129–153. . Можно предположить, что кто-то из старшего поколения семьи Субботиных также был знаком с Морозовым с тех же самых пор.