Ольга Валькова - Жизнь и удивительные приключения астронома Субботиной

В это время война, которая вначале, казалось бы, совсем не затронула жизнь Н. М. Субботиной, начала потихоньку вносить свои коррективы. Занятия научными исследованиями уступили место совсем другим заботам. В конце 1914 г. в Собольках был организован лазарет для раненых, в работе которого Нина Михайловна принимала самое активное участие. 3 декабря 1914 г. она сообщала Н. А. Морозову: «Сейчас я с мамой и Олей в Собольках (Можайск[ий] [уезд] Моск[овской] г[убернии]). У нас лазарет Земского союза на 30 чел[овек]. Всю зиму здесь будем. Олег в автомобильной роте, пока в П[етербурге]» [797] Субботина Н. М. Письмо Н. А. Морозову. 3 декабря 1914 г. // Архив РАН. Ф. 543. Оп. 4. Д. 1810. Л. 63 об. . Лазарет быстро увеличивался, и хлопот с ним хватало. В декабре 1914 г. Н. М. Субботина рассказывала К. А. Морозовой: «У нас лазарет увеличивается. Будет с февраля 40 чел[овек]. Пока устроила читальню и ввожу ручной труд. 13.I земство поручило делать доклад по этому поводу — предполагаем ввести работы для желающих во всех наших лазаретах… А на Р[ождество] Х[ристово] устраивали 2 спектакля и елку, совсем забегалась!» [798] Субботина Н. М. Письмо К. А. Морозовой. Декабрь 1914 г. // Архив РАН. Ф. 543. Оп. 6. Д. 470. Л. 13. 21 января 1915 г. она вновь писала К. А. Морозовой с некоторой смутной надеждой: «М[ожет] б[ыть] удастся выбраться из лазарета на недельку — приехать в П[етербург], тогда м[ожет] б[ыть] увидимся?» [799] Субботина Н. М. Письмо К. А. Морозовой. 21 января 1915 г. // Архив РАН. Ф. 543. Оп. 6. Д. 470. Л. 1 об.

Рис. 37. Апрель в Собольках. Н. М. Субботина (крайняя справа). 22–26 апреля 1915 г. (Домашний архив И. Куклиной-Митиной)

Рис. 38. Лазарет в Собольках. [1915 г.] (Домашний архив И. Куклиной-Митиной)

В письме к Н. А. Морозову, которое можно приблизительно датировать концом мая — началом июня 1915 г., Н. М. Субботина продолжала эту тему: «…Мы с мамой в Собольках, наш лазарет продолжает существовать, еще я бываю в городских лазаретах, — заведую там ручным трудом: мы плетем гамаки и туфли, но сейчас кризис — нигде нет материалу или все очень дорого и не оправдывает расходов. В моем лазарете параллельно существует огород: это очень полезное и приятное занятие. Работают, кто может с удовольствием и даже приходят помогать на наш огород» [800] Субботина Н. М. Письмо Н. А. Морозову. [Не ранее 27 мая 1915 г.] // Архив РАН. Ф. 543. Оп. 4. Д. 1810. Л. 58, 58 об. .

Нина Михайловна все еще пыталась находить время для научных исследований, но это становилось делать все труднее и труднее. Так, неожиданно она оказалась свидетелем немецких погромов в Москве, бывших 27–29 мая 1915 г. В продолжение процитированного нами выше письма она рассказывала Николаю Александровичу Морозову: «Недавно я ездила в Москву, в ун[иверсите]т Шанявского на лекцию об целях естествознания и попала на погром. Отвратительное зрелище! Говорят, много раненых и убитых; под конец громили винные склады, (кажется и казенные) и на др[угой] день на улицах валялась масса пьяных. Около нашего дома разбили и подожгли 2 немецких фабрики, горело до 5 ч[асов] утра. На одной Мясницкой насчитали мы 42 разбитых магазина, а толпы повсюду были такие, что по дороге с Арбата я могла перебраться на <���…> [801] Слово неразборчиво. Тверскую только около Александровского вокзала, т[о] е[сть] в самом конце улицы. На др[угой] день всюду стояли войска, с какими-то пасмурными лицами, понурые, а на углах улиц молча стоял народ — не менее пасмурный, странный…» [802] Субботина Н. М. Письмо Н. А. Морозову. [Не ранее 27 мая 1915 г.] // Архив РАН. Ф. 543. Оп. 4. Д. 1810. Л. 58 об., 59. . Все это, конечно, не могло оставить Нину Михайловну равнодушной. «Ужасно, если беспорядки широко разольются и ослабят ту энергию народной души, к[оторая]рая сейчас должна быть направлена вся в одну сторону, на защиту страны! — писала она. — Приходит на мысль возможность немецкой провокации. Все это им так на руку… Как теперь Ваше здоровье? Что поделывает Кс[ения] Ал[ексеевна]? Вот бы она посмотрела, как разбивали чудные рояли Эрара или Эберга — весь тротуар был в клавишах, а из окон выбрасывали ноты и книги. Мой трам[вай] застрял в толпе против <���…> [803] Супруга Н. А. Морозова. , когда я ехала из больницы от раненого, и мне пришлось увидеть, как разбивали этот магазин» [804] Субботина Н. М. Письмо Н. А. Морозову. [Не ранее 27 мая 1915 г.] // Архив РАН. Ф. 543. Оп. 4. Д. 1810. Л. 58 об., 59, 59 об. . Время было тревожное, и не чувствовать эту витавшую в воздухе тревогу становилось все труднее и труднее. Тем не менее Нина Михайловна старалась сохранять присущий ей оптимизм и надеяться на лучшее. «Очень серьезную эпоху переживает наша родина (сколько Вам пришлось перевидать событий на Вашем веку!!); и не только родина, но и вся земля, — писала она Н. А. Морозову. — Не сбывается ли теперь пророчество Апокалипсиса о печатях книги времен? Не преддверие ли это великого будущего? Я верю, что после этого времени наступит светлое будущее, когда народы успокоятся и заживут светлыми идеалами, за осуществление которых выходило уже столько борцов!» [805] Там же. Л. 59 об.

Тем не менее жизнь продолжалась и никаких улучшений видно не было. Сохранившиеся письма Нины Михайловны этого периода полны усталости, грусти и, как нам кажется, попыток примириться с обстоятельствами. 1 ноября 1915 г. она перечисляла список своих повседневных дел в письме к С. К. Костинскому следующим образом, одновременно спрашивая его о том, как обстоят дела в Пулкове: «Спокойно ли работается в Пулково или война мешает и тем, кто живет „в таинственном мире чистой науки и творческих дум?“ Скорее бы она кончилась и люди вернулись „к звездам“ во всех областях своей деятельности! Мне тоже вместо звезд приходится заниматься вот какими делами: 1) лазарет в нашем имении; 2) врачебно-санитарное попечительство (беженцы привезли скарлатину); 3) уездный и районный комитеты о беженцах (я председатель в последнем)» [806] Субботина Н. М. Письмо С. К. Костинскому. 1 ноября 1915 г. // СПбФ АРАН. Ф. 708. Оп. 2. Д. 274. Л. 52 об., 54. . И не без грусти продолжала: «Масса войск в окрестных деревнях и у нас; даже на обсерватории предполагается установить военный прожектор, а сам телескоп давно уложен в ящик» [807] Там же. Л. 54, 54 об. . «Я живу в Собольках, работаю в Земстве, как районный представитель беженского уездного комитета, очень много дела и усталости!» — писала она Н. А. Морозову 5 декабря 1915 г. [808] Субботина Н. М. Письмо Н. А. Морозову. 5 декабря 1915 г. // Архив РАН. Ф. 543. Оп. 4. Д. 1810. Л. 62 об. И продолжала далее: «Затем у нас еще лазарет и [попечительство] о семьях призванных. Как видите — дела много и работа меня удовлетворяет» [809] Там же. . Или вот что писала она же О. А. Федченко 20 декабря 1915 г.: «Дорогая Ольга Александровна! Сердечно поздравляю Вас с днем Вашего рожденья 18 декабря и очень, очень извиняюсь что запаздываю — я здесь очень устала, захлопоталась с беженцами. Все это народ бедный, невежественный, тупой. Новые понятия не воспринимаются и оч[ень] подчас устаешь с ними» [810] Субботина Н. М. Письмо О. А. Федченко. 20 декабря 1915 г. // СПбФ АРАН. Ф. 808. Оп. 2. Д. 241. Л. 84 об. . (Здесь надо заметить, что, будучи глухой, Нина Михайловна практически не могла общаться с людьми, не умевшими писать и читать. Как в этих условиях ей удавалось помогать беженцам, раненым, многие из которых несомненно были неграмотными, трудно себе представить, тем не менее ей это удавалось. В одном из писем О. А. Федченко также 1915 г. она, например, писала: «Все о Вас подумывала и не знала где Вы — очень рада что дали о себе весточку! Как только уехала от Вас так и захлопотала с беженцами. Расселили уже 80 чел[овек], у многих пропали дети, их разыскиваю. Вот и времени не вижу, а Управа все новых и новых присылает. Устраиваем с [Тяжеловыми] Попечительство, рабочую артель и т. д.» [811] Субботина Н. М. Письмо О. А. Федченко. [1915 г.] // СПбФ АРАН. Ф. 808. Оп. 2. Д. 241. Л. 89 об. .) Однако возвращаясь к письму от 20 декабря 1915 г. — Нина Михайловна продолжала с грустью: «Как Ваше здоровье? Как идут работы? Что нового и интересного в Ботанич[еском] саду? С каким бы большим удовольствием я побывала бы у Вас и побеседовала как-ниб[удь] вечерком! Приезжайте сюда на Рождество!» [812] Субботина Н. М. Письмо О. А. Федченко. 20 декабря 1915 г. // СПбФ АРАН. Ф. 808. Оп. 2. Д. 241. Л. 84 об.