Сергей Михеенков - Маргелов

После долгой разлуки семья наконец-то собралась под одной крышей. Весной 1941 года жена сказала ему, что беременна.

— Будет сын, — сказал он ей.

— Я хочу дочку, девочку.

— Будет сын, — настаивал он.

— Откуда ты знаешь?

— Стране нужны солдаты.

Говорят, что перед войной с Германией действительно родилось много мальчиков. Бойня еще не началась, а природа уже начала свою работу по спасению генофонда одного из самых красивых народов мира, которому угрожал геноцид.

Феодосия Ефремовна помогла организовать самодеятельность и с шумным успехом, на бис, провела вместе с другими офицерскими женами первые концерты. Бойцы и офицеры играли на гармошках, балалайках, мандолинах. Постепенно собрали целый ансамбль. Как всегда, нашлись среди бойцов подлинные виртуозы и артисты. Художественная самодеятельность, репетиции, концерты стали частью гарнизонной жизни, которую любили и которой особенно дорожили.

Маргелов любил хоровое и сольное пение. Имел хороший слух и приятный голос. Вот тогда-то и разучили бойцы привезенную им из финского Заполярья песню, которую на досуге сочинили его разведчики и в дни глухой обороны распевали в землянках на мотив «Раскинулось море широко…». Эта песня с годами станет семейной. Ее будут петь, собираясь вместе, сыновья Василия Филипповича, а потом и внуки.

Невеликим поэтом был автор слов этой песни, но суть пережитого и настроение солдат «зимней войны» передал точно.

«Вожачков» и «шестерок» из социальной жизни дисбата напрочь изгнать не удалось. Там, где неволя, тяжелый физический труд и колючая проволока хотя бы в одну нитку, эта плесень если уж и не разрастается, будучи всячески вытравливаема администрацией, то, во всяком случае, находит укромные уголки и щели, чтобы удержаться пусть даже в уродливой, пародийной форме. Командир батальона вникал во все сферы жизни, труда, службы и быта личного состава и порой, дабы не доводить дело до публичного разбора, дисциплинарных мер и заседаний выездного трибунала, решал проблему на месте. Кулак у него был железный. Удовольствия от этого не получал, но порядок и дисциплина водворялись немедленно, а это не могло не приносить удовлетворения.

Но при этом следил за тем, чтобы его офицеры не увлекались крайним способом воспитания и не переходили черту. Однажды узнал, что один из ротных политруков избил красноармейца, при этом выхватил револьвер и выстрелил поверх головы. Опросил того и другого, потом свидетелей. Провел беседу с каждым в отдельности. Красноармейцу сказал: «В следующий раз выстрела поверх головы может не случиться. Понял? Политрук просто пожалел тебя. И за это будет наказан. Он сделает правильные выводы и больше такой ошибки не повторит». Политруку: «Если вытащил пистолет, стреляй прямо в лоб! Или не вытаскивай револьвера никогда, когда нет крайней необходимости». Политрука своим приказом перевел в командиры взвода, на собрании настоял на исключении его из партии.

Первомай 1941 года в 15-м ОДБ отмечали с особым торжеством и душевным подъемом. Украсили клуб и казармы флагами и лозунгами. Пели под гармошку «Кудрявую» и другие веселые песни, наполненные энтузиазмом созидательного труда и ощущением духовного и физического подъема, которым была охвачена вся страна. Батальон по представлению майора Маргелова отправлял в родные воинские части первую роту исправившихся. На построении командир сам зачитал свой приказ, подготовленный штабом еще накануне: «Красноармейцев, отбывших одну треть срока наказания и показавших высокую воинскую дисциплину и образцовое отношение к работе, перевести в разряд исправившихся и направить для прохождения службы в свои части». Далее шел список.

Еще зимой Феодосия Ефремовна положила Маргелову на стол книгу А. С. Макаренко «Педагогическая поэма». Он прочитал ее с увлечением, некоторые страницы заложил закладками, отчеркнул особо важные места. Теория педагога Макаренко работала не только в школе, но и здесь, в дисциплинарном батальоне. Накипь оседала, проказа подсыхала и опадала шелухой, обнаруживая под собой иное, человеческое выражение лиц и характеров.

Педагога из майора Маргелова, конечно, не получилось. Армия все же не школа. Но многое из вычитанного у великого советского педагога он применял, уже имея генеральские погоны и должность командующего Воздушно-десантными войсками страны.

Батальон имел большое подсобное хозяйство — коровы, свиньи, куры. Поддерживалась тесная связь с окрестными колхозами. Имея хорошо оборудованные мехмастерские и кузницу, Маргелов в горячую страдную пору помогал колхозам в ремонте техники, плугов. Распорядился, чтобы колхозники имели возможность покупать в военторге, расположенном на территории части, нужные им товары. Завоз в военторг был всегда хороший — и за этим он успевал следить.

В субботу 21 июня майор Маргелов после утреннего развода выслушал доклад своего заместителя по строевой части и сказал лейтенанту:

— Гусев, а вы выполнили мой приказ по поводу оборудования купальни?

— Так точно. Купальня на Волхове готова. Только вода еще холодновата.

— А ну пойдем испробуем, — тут же предложил командир.

Лейтенант Гусев помялся, украдкой вздохнул, но делать нечего, следовать примеру командира надо, а слабаков среди комсостава майор в батальоне не держал. Перед осмотром купальни командир подписал несколько срочных документов, среди прочих — приказ № 216 от 22 июня 1941 года: «Дежурным по гарнизону назначить старшего лейтенанта Поддубного, дежурным по кухне и красноармейской столовой — помощника политрука Зыбина, дежурным по штабу — ефрейтора Анисимова…»