Сергей Михеенков - Маргелов

На НП командира дивизии стояло напряженное молчание. С высотки хорошо просматривались окрестности Степановки, атакующие танки немцев и окопы гвардейцев. Горело уже несколько танков, но остальные обходили деревню кругом, стараясь уйти от артиллерийского огня.

— Василий Филиппович, — не выдержал генерал Цаликов, — тяжеленько приходится твоему тринадцатому гвардейскому. Эту атаку они отобьют. Возможно, отобьют и очередную. Но к вечеру их сомнут.

Полковник Маргелов понял, к чему клонит командир дивизии. И тут же сказал:

— Разрешите отправиться в расположение тринадцатого?

— Разрешаю.

Он знал, куда надо идти в первую очередь.

На западной окраине Степановки окопалась рота истребителей танков и до взвода стрелков прикрытия с ручным и станковым пулеметами. Он наблюдал за их боем — действовали они так же умело и уверенно, как на Мышковой. Коллективным огнем подожгли головной танк, устроили показательный факел, положили пехоту и, таким образом, сломали темп атаки, сбили с немцев спесь. А когда танки начали пятиться и разворачиваться, подожгли еще два. Но без артиллерийской поддержки выстоять им было непросто. К ним-то и побежал заместитель командира дивизии. Маргелов, оценивая ситуацию с учетом рельефа местности и наличия сил, понял, что следующая массированная атака немецких танков, скорее всего, произойдет именно здесь.

Бронебойщики и пехота только что отбили атаку, оттащили в ровик убитых, отправили в тыл раненых и отдыхали.

Командир роты бронебойщиков старший лейтенант Ежков еще издали заметил пробирающегося к ним по ходу сообщения подполковника из штаба дивизии. Убрал в нишу котелок с недоеденной кашей, облизал ложку, сунул ее за голенище сапога и застегнул ворот гимнастерки.

— Вольно, вольно, Ежков, — махнул ему полковник и кивнул за околицу деревни, где догорали, густо чадя, танки: — Молодцы. Кто командует боевым участком?

— Я, товарищ полковник. — И старший лейтенант махнул черной от копоти ладонью.

— Как думаешь дальше обороняться?

— Нам бы сюда парочку противотанковых пушек, товарищ полковник. Потому как без усиления удержаться будет трудно. Одно ружье из строя вышло. Младшего сержанта Анохина убило осколком.

— Думаешь, снова сюда полезут?

Старший лейтенант немного помедлил, оглянулся в предполье, откуда затягивало маслянистый дым, пахнущий горелым металлом, и сказал:

— Полезут именно сюда. Место удобное, ровное.

Маргелов рассматривал в бинокль местность перед позициями истребителей танков. А старший лейтенант Ежков сказал:

— Вон он, который правее, танк Анохина. Подымил немного и все… Не загорелся. Ребята из пехоты хотели подорвать его. Я не разрешил.

— Почему? — спросил Маргелов.

— Я думаю, в нем полная боеукладка. Пушка цела. Экипаж выскочил. Вон он, весь в бурьяне лежит. Пулеметчик их по одному принимал… Анохин ему в моторную часть засадил две пули и гусеницу сбил. А больше мы в него не стреляли.

— И что, — махнул в сторону танка Маргелов, — кто-нибудь стрелять из него умеет?

— Я и умею. Там, на Мышковой, научился. Там мы тоже один подбили. У нас в роте тогда танкист был. После ранения пришел. Он в танке заряжающим был. Мы к танку по очереди ползали и через речку стреляли, пока снаряды не кончились. Добивали их танки. Чтобы ночью за Мышкову не ползать и не взрывать их.

Маргелов внимательно посмотрел на старшего лейтенанта. Совсем молодой, должно быть, последнего довоенного школьного выпуска. Внимательные серые глаза. Хорошее русское лицо.

— Ты какого года, Ежков?

— Двадцать второго.

— Жениться не успел?

— Да нет пока.

— А кто в армию провожал?

— Мать.

— Артиллерия вам будет, — сказал на прощание Маргелов и похлопал старшего лейтенанта по пыльному плечу. — А пока, Ежков, держись, как держался. Я на тебя надеюсь.

Маргелов пошел к НП батальона, который находился неподалеку. Оттуда связался по телефону с командиром дивизии и сказал, что западную околицу Степановки необходимо прикрыть огнем противотанковой артиллерии, что рота бронебойщиков держится, что боевым участком командует надежный командир, которого он знает еще по боям на Мышковой.

Вскоре из тыла по пыльному проселку к западной окраине Степановки пронеслись две конные артиллерийские запряжки. С батальонного НП было хорошо видно, как расчеты закатывали в ровики, отрытые немцами, приземистые длинноствольные противотанковые пушки. Потом на западную окраину пошли два бойца с термосами за плечами — кашевары понесли горячую кашу. Война войной…

Примерно через час немцы снова атаковали. Теперь впереди двигался тяжелый танк, поблескивая широкими гусеницами. Захлопали бронебойки. Пули со скрежетом отлетали от лобовой брони «тигра». Ударили противотанковые пушки. Но и они вскоре перенесли свой огонь на другие цели. И тут Маргелов увидел, как из окопа выскочил человек в вылинявшей гимнастерке и метнулся к подбитому танку, о котором они час назад разговаривали со старшим лейтенантом Ежковым. И солдат, метнувшийся к танку, был похож на ротного.

Длинный ствол с набалдашником пламегасителя вздрогнул и начал медленно вращаться вначале в одну сторону, потом остановился и, уже быстрее, пошел в другую, навстречу наползающему «тигру».

Неужели выстрелит, подумал Маргелов, и сердце его заколотилось. Как хотелось бы ему сейчас помочь старшему лейтенанту, хотя бы подавать ему снаряды!

«Тигр» остановился, с короткой остановки выстрелил. И Маргелов увидел, как взрывом фугасного снаряда подбросило одну из «сорокапяток», разбросало, как снопы, расчет. Вот тебе и артиллерийское усиление. Сейчас обнаружит второе орудие и вторым же снарядом накроет и его. Но дернулся ствол подбитого Т-ІѴ, струя огня почти в упор ударила в корму «тигра», и тотчас люки его открылись и горохом посыпались на землю черные фигурки экипажа. Еще один снаряд ударил в боковую броню «тигра». Из люков начало вытягивать черный дым.

— Вот тебе и Ежков! — почти вскрикнул Маргелов.

В минуты боя, когда его подчиненные, его боевые товарищи дрались в окопах первой линии, Маргелову было трудно удержать себя от желания немедленно ринуться туда, в дымную траншею, и там уже на месте руководить боем. Но теперь на нем лежала ответственность не только за западную окраину Степановки, не только за контроль над большаком, разрезавшим деревню надвое, а за правильные действия всей дивизии.

И все же рота старшего лейтенанта Ежкова и то, что происходило на ее участке, притягивали его внимание больше всего. Надо было перебираться в другой батальон, узнать, как там дела, в чем гвардейцы нуждаются и чем помочь им, но он не мог оторвать бинокля от глаз.