Ричард Галлахер - Одержимые дьяволом. Мой опыт психиатра рядом с паранормальным [litres]

Я присутствовал на нескольких обрядах экзорцизма, которые длились по три часа или даже дольше. Когда сеансы длятся слишком долго и проводятся слишком часто, они кажутся непродуктивными, и их участники могут чувствовать разочарование, поэтому многие экзорцисты считают, что долгие процедуры нежелательны. Необходимость в длительных сеансах может быть объяснена тем, что время для избавления еще не пришло или час Божьей милости пока не наступил.

В некоторых случаях одержимости, свидетелем которых я был, всего один или два проведенных экзорцизма приводили к избавлению от демонического влияния. Случай Кэтрин оказался явно не так быстро разрешимым. Это не означает, что молитвы об изгнании нечистой силы «не сработали». Большинство опытных христианских экзорцистов утверждают, что никакие молитвы об избавлении и, безусловно, никакие обряды экзорцизма не являются пустой тратой времени. Все эти молитвы и ритуалы обладают своей внутренней ценностью. То обстоятельство, что на молитву не сразу приходит ответ (а иногда кажется, что на нее вообще нет ответа), не означает, что она не имела никакого смысла. На молитвы, как всегда напоминал мне отец Жак, ответ приходит «тогда и так, как пожелает сам Бог».

После окончания процедуры Кэтрин начала медленно выходить из своего транса, опять на короткое время войдя в состояние ошеломления. Когда она снова смогла говорить, она пожаловалась мне, что у нее болят уши. Постепенно ее сознание все более прояснялось, боль утихла, она стала активной, хотя некая сдержанность оставалась. Затем она встала с дивана и, что показалось всем удивительным, занялась домашними делами. Движения ее были слабыми и медленными, но она старалась изо всех сил, чтобы гости чувствовали себя уютно. Я думаю, она находила некое утешение, возясь на кухне и разогревая еду, которую приготовила по случаю нашего визита.

Как работающий врач и семейный человек после ритуалов я часто испытывал желание сразу же выехать, поскорее добраться домой. Но в этом случае я всегда задерживался, чтобы насладиться отличной едой Кэтрин, в особенности ее вкусными пирогами. Общение и еда помогали нам всем расслабиться после напряженного ритуала. Тогда я мог видеть и светлую сторону Кэтрин, в эти моменты она становилась восприимчивой к шуткам и застольным беседам.

После проведения ритуала Кэтрин, как и многие другие одержимые, в течение какого-то периода времени могла вести почти нормальную жизнь, и этот факт продолжает меня удивлять. Она практически никогда не чувствует себя хорошо, но и не является полностью недееспособной. В удачные дни она даже помогает в церкви прихода. Она не заходит или, по ее словам, « не может » заходить в саму церковь, так как это пока причиняет ей физическую боль.

И сейчас ее экзорцизмы продолжаются, а Кэтрин и Карл по-прежнему считают, что каждый обряд дает облегчение, пусть и кратковременное. Ее близкие сохраняют надежду, что ритуалы в итоге ослабят демоническую хватку настолько, что Кэтрин сможет однажды вернуться в свое нормальное состояние.

Мои опасения по поводу здоровья отца Жака, к сожалению, оправдались.

В тот год я поехал в отпуск вместе со всей семьей в Вермонт и полторы недели оставался без всякой связи со своим офисом. Когда я решил наконец проверить голосовую почту, то обнаружил два сообщения от отца Жака. В первом он говорил, что неважно себя чувствует и собирается пройти обследование в больнице недалеко от дома. Голос казался усталым, но не безнадежным. У него было респираторное заболевание, которое он, по своей привычке небрежно относиться к здоровью, долго не воспринимал всерьез. Но на этот раз инфекция активизировалась, и у него поднялась температура.

Второе сообщение было более настораживающим. Его голос звучал слабо, и в нем явно слышалось отчаяние. Лечение в больнице не давало эффекта, отец Жак теперь прямо спрашивал моего совета, прося, чтобы я созвонился с ним сразу, как вернусь домой. Мне показалось, что он хочет, чтобы я перевел его в мою университетскую клинику. Это сообщение было оставлено за два дня до нашего возвращения. Я немедленно позвонил в больницу и попытался соединиться с его палатой, но дежурная медсестра ответила мне, что он на искусственной вентиляции и не может говорить.

Я сразу же поехал в больницу. Медсестры сказали лишь, что прогноз отца Жака плохой. Они также сообщили мне, что его родственники подписали официальный отказ от реанимации ( DNR, do not resuscitate , «не реанимировать»), который я поставил под сомнение. Я несколько раз говорил отцу Жаку, что, если он хочет, чтобы я имел какое-то право влиять на решения в подобных ситуациях, ему нужно сделать меня своим доверенным лицом в вопросах, касающихся здоровья. Что примечательно, он так и не смог осуществить это пожелание. Я чувствовал себя беспомощным, особенно когда навещал больного в постели и увидел его грустные, но еще живые и любознательные глаза. Казалось, он хотел сказать мне что-то, но уже не мог. У меня было такое же плохое чувство, как тогда, когда я последний раз разговаривал с Джулией.

Мои ощущения меня не обманули. Отец Жак умер двенадцать часов спустя от септического шока.

Иногда мы не осознаем, сколь важен какой-то человек в нашей жизни, пока не потеряем его. Это было то, что я чувствовал в тот момент. Хотя наши жизни были непохожи друг на друга, отец Жак и я стали близкими коллегами, пройдя вместе через такое количество дел, наполненных страданиями людей, в такой странной сфере жизни. Это способствовало укреплению дружеских чувств, и я успел понять это еще до его неожиданной смерти.

Я знаю, он взял меня под свое крыло, и, оглядываясь назад, я вспоминаю, каким счастливым он тогда выглядел от того, что у него появилась возможность поделиться своим огромным опытом, да и мудростью с более молодым коллегой по работе. Думаю, он тоже чувствовал, что я благодарен ему за все то многое, что смог воспринять от него, и он гордился тем, что мог доверять уровню моих знаний. И тогда, когда я обрел наконец эту уверенность, он ушел, и так неожиданно. Я считаю его своим первым и бесстрашным проводником по этому странному миру, где добро и зло переплелись в вечной битве. Спустя все эти годы я так же очень скучаю по нему.

На похоронах отца Жака я познакомился с Лоррейн Уоррен, известной, хотя и довольно противоречивой «исследовательницей паранормального». Вместе со своим мужем Эдом она стала главной героиней серии фильмов «Заклятие», основанной на случаях из их практики. Франшиза этого блокбастера собрала в прокате более одного миллиарда долларов, что свидетельствовало о живом интересе публики во всем мире к этой теме. Перед смертью отец Жак и отец А. обсуждали со мной некоторые из кейсов этой пары, поделившись своими обстоятельными и детальными размышлениями, чего явно недоставало в фильме. Лоррейн оказалась приятной и любезной женщиной. Она знала, насколько мы были близки с отцом Жаком, и отметила, что он «всегда щедро тратил на других свое время». Это перекликалось с тем, что я слышал от многих других людей. Несколько человек признавались мне, что отец Жак был «самым добрым человеком, которого они встречали в жизни». Неплохое наследство.