Борис Наумов - А почему бы и нет

Снова обращаясь к своим мыслям, я вспоминаю любимого мною Александра Дюма и его героя Эдмона Дантеса. Темница у него и наша темнушка, чем-то схожи между собой. Единственное, что мне хотелось бы, чтобы, по времени пребывания, наши сроки у него и у нас были разными. Сделав мысленно такое сравнение и аналогию, я немного повеселел, принимая это недоразумение за первое, но не последнее, ожидающее меня в будущем удовольствие геологической жизни. Гена сидел рядом со мной и что-то говорил мне тихим голосом, видимо, думая, что нас могут услышать и разговор этот обратить против нас. Я не очень понимал его слов, наводя порядок в своих мыслях.

Прошло некоторое время, может быть час, а может быть, и целый день. Опять заскрежетал ключ, дверь открылась, осветив нас лучом от, единственной, только что включённой в коридоре лампочки, висящей прямо перед нашей дверью. Я сказал глупость, назвав дверь «нашей», как будто теперь сырая темнушка и её дверь уже стали надолго нашими.

В приоткрытую дверь втолкнули Веткина. Молоденький милиционер, который привёз майора, громко крикнул:

— Вот ты, который с краю, выходи, — обратился он к нам с Геной. Мы не знали, к кому он обращается, так как мы оба были с краю.

— Ну, чего ты сидишь? Выходи, — ткнул он рукой в мою сторону.

Я поднялся, шепнув Юре два слова:

— Что там?

Ответа получить я не успел. Или Юра не услышал меня, или был удручён, обескуражен встречей один на один с майором.

Через два шага от нашей каморки открылась металлическая дверь и меня ввели в, как мне показалось, в очень светлую, чистую и тёплую комнату. Передо мной сидел майор, расставив широко и положив руки на старенький, но большой стол. В углу стоял лейтенант и ехидно улыбался, глядя на меня.

— Рассказывай, — наконец, после минутного молчания и пристального рассматривания «злостного преступника», обратился ко мне майор.

— О чём? — искренне удивился я, хотя по прочитанным книгам знал о методах работы органов дознания.

— Он ещё спрашивает! — вступил в разговор лейтенант.

— Рассказывай всё подробно. Фамилия, имя, отчество. Кто ты? Откуда? Адрес места проживания. Что ты тут делаешь?

— Я студент геологоразведочного техникума. Третий курс, — я подробно рассказал всё, что требовал от меня майор. — А здесь мы все по делу, по несчастному случаю.

— Да, уж куда более счастливым может быть случай, — снова лейтенант вставил своё веское слово, — сейчас он наплетёт нам!

— Помолчи, лейтенант, — остановил его майор Гуренко, — пусть рассказывает, а ты, лейтенант внимательно слушай и запоминай.

— Мы втроём — я, Гена и Юра — прибыли к вам за помощью. Наша группа геологов пришла вчера на озеро Тургояк. Девочки, мальчики, всего, кажется, двадцать четыре человека. Мы нашли подходящее место для отдыха и для ночёвки в палатках.

— А ещё накануне этого, вы втроём приходили на разведку, встретили в лесу хорошенькую девочку, познакомились… и…

— Лейтенант Корушин, я тебя прошу помолчать. Итак, вы прибыли вчера вместе со всей группой?

— Да. Я уже сказал, двадцать четыре человека. Перед выходом сюда на озеро, нас всех переписал руководитель группы.

— И на разведку вы сюда не приходили? Никакую девочку в лесу не встречали? И никого не насиловали? — не мог успокоиться лейтенант.

От неожиданной информации я чуть не поперхнулся. Я начал понимать причину нашего задержания.

— Я же сказал, мы всей группой выходили из техникума. Это можно проверить по списку у нашего руководителя.

— Проверим, проверим. А сюда вы зачем пришли?

Я подробно рассказал о ночном плавании нашей троицы, об аварии на резиновой лодке, о нашем трагическом рейде на бревне и о спасении Саши Казакова.

Майор слушал внимательно, не перебивая и что-то записывая у себя в блокноте.

— Сюда мы пришли, чтобы сообщить милиции, то есть вам, о несчастном случае и просить об организации поиска пропавших.

— Так, так. А где все остальные?

— На том же месте, на озере, где мы в палатках ночевали.

— Почему вы не пришли к нам вчера?

— Было уже поздно, темно, и мы не знали, куда идти.

— А сегодня вы, вдруг, узнали и сразу нашли нас! — не мог успокоиться лейтенант. — Складно у вас получается. А вот предыдущий рассказчик говорил по-другому.

— Этого не может быть, — удивился я, — мы вместе с ним плавали на бревне, чтобы спасти ребят.

— Где же вы взяли бревно? Неужто с собой привезли? Что-то не складывается ваша история.

— Да там же на берегу взяли, — начал я терять терпение, выслушивая каверзные вопросы лейтенанта.

— Предыдущий ваш соучастник сказал, что вы его срубили.

— Да, конечно, срубили. У нас был, то есть, есть топор.

— Был, есть. Хватит уж врать, — майор последние минуты молчал и слушал вопросы лейтенанта и мои ответы.

— Что у вас был топор, мы знаем. Мы нашли его там, недалеко от того места, где…

— Лейтенант, остановись, — наконец, майор сказал своё слово, — уведи его и давай сюда третьего.

Меня грубо втолкнули в темноту, где ребята ожидали моего возвращения.

— Следующий, на выход, — вызвал лейтенант Геннадия.

— Ну, что там? — успел Гена спросить меня перед выходом.

— Ничего не ясно, — ответил я, но он уже не услышал ответа. Дверь захлопнулась, и мы с Юрой остались вдвоём.

Глаза мои понемногу привыкали к темноте. Юра сидел на скамейке, ожидая моего появления. То ли нервный тик, то ли полное равнодушие Юрия к происходящему, заставляли его ногам выбивать чечётку.

— Я тоже ничего не понял, — Юра прекратил пританцовывать и обратился ко мне. — Кажется, они нас с кем-то перепутали. Видно, у них произошло нечто вон из рук выходящее, что они готовы любой ценой раскрыть это «нечто».

— И мы тут как раз подвернулись, — поддержал я версию Юры. — Но всё-таки надо разобраться, а потом сажать людей в КПЗ.

— Посмотрим, что наш Гена скажет.

— Но нам же надо свой вопрос решать. Я думаю, он не менее важен, чем тот, который их волнует больше всего. Да и ребята там ждут нас, пребывая в неизвестности.

— Да, обстановочка у них — не из приятных, — Юра снова застучал каблуками по полу.

Я тоже замолчал, не зная, что говорить и что думать в нашей ситуации.

Время шло, а Гена всё не появлялся в нашей «гостинице». Мой мозг продолжал «перемалывать» мысли, которые до сих пор не укладывались в какой-нибудь порядок. Снова и снова я ловил себя на явных противоречиях о правильности или неправильности выбора профессии. То я думал, что вчерашнее и сегодняшнее происшествия — это всего лишь случайности и к профессии геолога не имеют никакого отношения. То, наоборот, мне казалось, что если на первом этапе геологической жизни пришлось встретиться со смертью и тюремной камерой, то это означает, что и дальнейшая жизнь не будет гладкой. Стоит ли мечта о свободе, новых городах и странах таких переживаний? В который уже раз навязчивые мысли и путаные выводы забивали мои мозги, не получая однозначного ответа.