Леонид Борткевич - «Песняры» и Ольга

Мое самое большое достижение на архитектурном поприще — кинотеатр «Октябрь», и по сей день украшающий главную магистраль Минска, проспект Франциска Скорины. «Октябрь» — мой дипломный проект.

Раньше на месте кинотеатра «Октябрь» находился кинотеатр «Зорька», куда мы с мамой ходили смотреть кино (песни на музыку Дунаевского и Богословского, на которых я воспитывался и рос, были услышаны там). И то, что именно мой проект лег в основу нового кинотеатра «Октябрь», — удивительная шутка судьбы.

Первое, что я сделал в планировке, — стадионные входы и ряды амфитеатром, поскольку в «Зорьке» меня всегда раздражало, что из-за голов впереди сидящих людей ничего не видно.

Сам проект я сделал красочным: не просто тушью, как это было принято, а типографской краской в цвете. Он оказался настолько ярким, что, когда мне нужно было нарисовать людей для масштаба, они просто терялись и пропадала перспектива. Тогда из журнала «Архитектура США» я вырезал фигурку полицейского на коне и поместил ее спереди. Получилось очень здорово, но совершенно не похоже на то, что сделали мои сокурсники. Я посомневался, а потом сказал себе: «Будь что будет» — и оставил все как есть.

Любой проект перед дипломом сначала смотрит консультант. Моим консультантом был преподаватель по рисунку Василий Илларионович Зайцев — хороший человек, но большой консерватор. Мы с моим другом Толей Волком закрыли проект в оркестровке, чтобы Зайцев его не увидел раньше времени, и показали только перед защитой. Зайцев схватился за голову: «Это слишком ярко, вычурно, надо завуалировать… И почему здесь полицейский?» Но в рецензии написал: «Ярко, вычурно» — и поставил предварительную оценку «хорошо».

На защиту дипломов в архитектурный техникум приехал сам председатель Госстроя БССР — Король. Перед этим он был на защите дипломных проектов в Политехническом институте.

Защита — дело долгое, Король все время сидел за столом и уже, видимо, устал. Мой проект показывали последним. Король, когда его увидел, поднялся из-за стола, взял очки и подошел поближе. «Чем это сделано?» — спросил он. Я с испугу вскочил и заикаясь ответил:

— Ти-ти-типографской краской.

— Интересно, — сказал Король.

В этот момент ему зачитали рецензию.

— Нет, — сказал Король, — «отлично», только «отлично» надо поставить.

И в своей заключительной речи отметил, что очень доволен дипломными работами и что некоторые проекты (взгляд в мою сторону) лучше, чем в Политехническом институте.

Как мне потом рассказывали, мой проект висел в техникуме еще очень долго — как образец, откуда его и украли.

Так вот, когда построили кинотеатр «Октябрь», я понял, что это — плагиат, повторение моего проекта, причем даже в деталях. В 2001 году секретарь Союза архитекторов Александр Корбут пригласил меня на очередной съезд. Там я вручал награды и грамоты за лучшие проекты и тогда-то и узнал, кто содрал мой проект. Справедливость восторжествовала — на том съезде мой вклад в архитектуру подтвердили официально.

Именно в техникуме я первый раз в жизни взял в руки микрофон. Было это так. Первого сентября мы пришли в техникум на второй курс. Я захожу в пустую аудиторию, смотрю — сидит на столе парень и играет на гитаре. Да как играет! Классику, с красивым тремоло. Я был поражен. Посмотрел на него и сказал себе: «Все — это друг на всю твою жизнь».

Так оно и случилось.

Парня звали Анатолий Волк. Как оказалось потом, Толя играл на гитаре в оркестре техникума под руководством Владимира Скороходова (будущего заместителя министра культуры БССР).

Однажды я ждал Толика в зале, где проходила репетиция оркестра. На следующий день должен был состояться праздничный концерт, посвященный 7 Ноября, и мальчик-солист пел популярную тогда песню Полада Бюль-бюль оглы:

Ты мне вчера сказала,

Что позвонишь сегодня.

Он никак не мог правильно вступить. Музыканты уже устали играть вступление, и Скороходов объявил перерыв. Расстроенный Толик подошел ко мне:

— Ну подожди еще минут пятнадцать. Этот вступит, и мы сразу пойдем.

(У нас было какое-то совместное дело.)

— Да что тут вступать? — говорю я.

— А ты что думаешь, это легко? — говорит Толя. — Давай, я тебе сыграю, сам попробуешь.

Мы пошли к сцене, и он сыграл мне вступление на гитаре. Я тут же вступил и спел целый куплет, подражая голосу Полада Бюль-бюль оглы. И вдруг в дверях появился Скороходов:

— Ну-ка, ну-ка, мальчик, давай-ка еще раз.

Сыграли вступление всем оркестром, и я снова правильно вступил, и спел уже всю песню до конца.

— Чей это мальчик? — спрашивает Скороходов.

— Наш, техннкумовский, — отвечает Толя, — в моей группе учится. Мой друг!

— Все, — сказал Скороходов. — Завтра будешь петь на концерте.

Вот так я попал в оркестр.

Потом Скороходов ушел, и руководителем стал Толя Волк. Тогда уже вошли в моду «Битлз», появились гитарные ансамбли, и мы тоже создали вокально-инструментальный ансамбль. Придумали ему название «Золотые яблоки» — мы все любили фантастику Рэя Брэдбери, а у него есть рассказ «Золотые яблоки Солнца».

(Я, кстати, видел Рэя Брэдбери в 1997 году в Атланте. Он был совсем старенький. Я не поверил глазам своим, не думал, что он еще жив.)

Мы играли свои песни, Анатолий Волк и Саша Сорокин сочиняли музыку и стихи. У нас уже была и собственная манера исполнения. Параллельно мы пели белорусские народные песни, песни «Битлз» и «Роллинг-стоунз». Так, например, аранжировки всем теперь известных белорусских народных песен «Скрипят мои лапти» и «Косил Ясь конюшину» были сделаны сперва в «Золотых яблоках». Уже позже я предложил ее Мулявину, и они стали одними из хитов в репертуаре «Песняров».

Мы устраивали концерты, играли на капустниках в Оперном театре, играли на танцах. Барабанщик Игорь Коростылёв, не зная ни одного английского слова, но ничуть не смущаясь, пел песни наших кумиров на английской фене.

И, надо сказать, у него это очень здорово получалось Успех «Битлз» и «Роллинг-стоунз» кружил нам головы.

После окончания техникума мы с Толей Волком paботали в «Белгипросельстрое». И однажды в отделе, где я работал, раздался звонок. Я поднял трубку и услышал голос, который показался мне очень знакомым:

— Это звонит Владимир Мулявин. Мы ищем солиста в ансамбль «Песняры», не могли бы вы прийти на прослушивание?

Пауза. Я, естественно, не поверил, подумал, все это шуточки Толи Волка. И говорю:

— Да не пошел-ка бы ты… — и положил трубку. Направился к своему рабочему столу и думаю: «А что если это не он, не Толик? Надо проверить».

Волк работал этажом ниже. Я спустился к нему — стоит Толик за кульманом, весь в трудах праведных: