Алексей Мишин - О чём молчит лёд? О жизни и карьере великого тренера

Серьёзный артистический дар стал просыпаться в нём ещё до ухода от меня. Евгений Сережников поставил ему довольно странный показательный номер — танец аборигена с бананом. Именно в этом образе я впервые увидел в нём большие артистические задатки. Но здесь нужно отдать должное Татьяне Тарасовой. Ей принадлежит заслуга превращения Лёши в спортсмена, артистизм которого сравнялся с его техническими возможностями. До сих пор Ягудин демонстрирует его как в шоу, так и в сольных выступлениях. В то время как техническая составляющая осталась на уровне, с которым он ушел от меня. За это время Плющенко овладел четверным сальховом и был близок к стабильному исполнению четверного лутца

Наши отношения с Таней менялись на протяжении всей жизни. Начавшись с юношеской дружбы во времена спортивной карьеры, они переросли в позитивно-уважительные отношения, когда мы стали тренерами, до откровенно враждебных во времена битвы Плющенко и Ягудина. Сегодня они перешли в умиротворённо-мудрые. Какие отношения нас ждут в ближайшем будущем, загадать трудно в силу неординарности её характера. О ней много говорят, пишут и ещё будут писать. Популярнее человека, чем Татьяна Тарасова, в современном фигурном катании, пожалуй, нет — этим всё сказано. Эта популярность находит отражение как в предельно восторженных отзывах, так и в столь же негативных.

На мой взгляд, её личность характеризует не рекордное количество чемпионов, выведенных на подиум, а способность быть яркой в любой ипостаси. Я бы отметил в ней прежде всего качество, которое никогда не звучит в числе её характеристик, — умение учиться. Будучи средненькой одиночницей, она стала парницей международного уровня. Никогда не выступая в танцах на льду, стала одним из сильнейших танцевальных тренеров мира. Не имея опыта работы с одиночниками, довела до олимпийского золота Илью Кулика и Алексея Ягудина. Пробежав по коридорам Института физкультуры и спорта, который в моё время в шутку называли «институтом без культуры и отдыха», овладела мастерством речи, сделала себя телеведущей, комментатором, получила престижный ТЭФИ. Вся история Татьяны — пример того, как человек делает себя сам.

…Так почему же я назвал эту главу и, собственно, события в Солт-Лейк-Сити «победным поражением»? Всё просто — если бы Плющенко выиграл Олимпийские игры в 2002 году, он, весьма вероятно, закончил бы спортивную карьеру. С уходом Плющенко зрители потеряли бы возможность наблюдать за выступлениями короля льда на протяжении ещё 12 лет, а российское фигурное катание недосчиталось бы большого числа наград. Поражение на американском льду оказалось на деле победным, ибо стало отправной точкой или, если хотите, поворотным моментом в череде последующих успехов Евгения, венцом которых стали три олимпийские медали, две из которых — золотые. Нашей совместной работе, продолжающейся более двух десятилетий, будет посвящена следующая глава.

Чтобы не быть голословным, приведу ещё несколько доводов в защиту предположения о том, что эти игры отнюдь не явились для Евгения «провальными», как писали о том с долей радости некоторые СМИ:

1. Женя выиграл серебро — замечательный результат.

2. Он продолжил карьеру.

3. Выручил федерацию в трудный момент.

4. Я как тренер положил в свою копилку кучу медалей.

5. Плющенко оставался сильнейшим спортсменом страны ещё 12 лет.

Разве это провал?..

Чтобы полностью раскрыть образ моего наиболее успешного ученика, я хочу рассказать вам, читатель, о четырех ипостасях личности Плющенко — артист, спортсмен, человек и мужчина.

Конечно, первое, что приходит на ум при упоминании имени Евгения Плющенко, — это его рекордное количество медалей и победные возвращения после перерывов. Но для меня Женина уникальность заключается несколько в другом. Я его как-то назвал Шекспиром фигурного катания, потому что Шекспир был одним из немногих людей, державших в руке перо, кто так полно отразил в своих произведениях всю гамму человеческих чувств, как добрых, так и не очень. Это и любовь, и коварство, и зависть, и самопожертвование, и предательство. В шутку говоря, в этом отношении Женя Плющенко тоже мне чем-то напоминает Вильяма…

Есть много выдающихся спортсменов, но их амплуа всё равно колеблется в некоем диапазоне. Стефан Ламбьель, Курт Браунинг — это для меня, разумеется, гении конька. Но на моей памяти нет такого фигуриста, который мог бы столь блестяще воплотить на льду «Адажио» Альбинони и «Бандитский Петербург», «Умирающего лебедя» Сен-Санса и «Sex Bomb», «Танго Роксаны» и «Крёстного отца», танец в образе Вацлава Нижинского и мотивы, навеянные уникальным даром Вячеслава Полунина в программе «Асисяй», где Плющенко, трансформируя костюм, одновременно играл мужскую и женскую роли. Такого широкого спектра образов не демонстрировал на моей памяти ни один фигурист.

Важнейшее качество Жени-спортсмена — это его умение побеждать. Во времена Плющенко было много фигуристов, которые хорошо прыгали и отлично катались. Но он имел уникальное свойство подавлять соперников. Когда Плющенко выходил с ними в одной разминке, они часто буквально съёживались. Это свойство он пронёс через всю карьеру — от первых юниорских стартов до короткой программы командного турнира Олимпиады в Сочи, где его выступление фактически предопределило итог соревнований.

В фигурном катании есть люди, которые ознаменовали собой целую эпоху в истории вида спорта. Это Белоусова — Протопопов, Роднина с партнёрами, Торвилл — Дин. В мужском одиночном катании период начала XXI века можно с полным правом назвать «эпохой Плющенко». Кто станет следующим таким спортсменом? Пока на горизонте я подобных людей не вижу. Конечно, двукратный олимпийский чемпион Юдзуру Ханю — уникальный, выдающийся атлет. Но назвать его именем эпоху я опасаюсь.

Сегодня наиболее очевидное преимущество прослеживается в женском одиночном катании, где пьедесталы принадлежат девочкам из группы Этери Тутберидзе. Но девичий период царствования, как правило, недолог. Одна героиня сменяет другую, поэтому впоследствии, возможно, будет уместнее говорить об эпохе тренера Тутберидзе, чем какой-то из её учениц.

Рядом с Этери мы видим фигуры Сергея Дудакова и Даниила Глейхенгауза. Я помню их обоих как спортсменов: Сергей был технически хорош и даже прыгал тройной аксель, Даниил же уже тогда тогда выделялся незаурядным художественным даром, но, как в шутку говорят, войдя в образ, не мог выйти из него и не отличался стабильностью. И будет, наверно, справедливо к имени Этери добавлять имена Сергея и Даниила.