Шон Байтелл - Семь типов людей, которых можно встретить в книжном магазине

Писатель Цзян И, родившийся в 1903 году в китайском городе Цзюцзян, известен как автор и иллюстратор чудесной книжной серии, созданной под псевдонимом «Молчаливый странник». Первой вышла книга «Молчаливый странник в Лондоне» (The Silent Traveller in London) (если быть точным, ей предшествовало издание «Молчаливый странник: китайский художник в Озерном краю» (The Silent Traveller: A Chinese Artist in Lakeland), но именно книга о Лондоне задала тон всей последующей серии). Читателям импонировал своеобразный взгляд на мир, свойственный Цзян И. Он умел трактовать обыденные вещи с «добродушным любопытством», остро осознавая, что даже самые что ни на есть будничные дела, от стирки белья до выгула собаки, могут стать предметом приковывающего внимание восхищения для чужака, лишенного привычных для местных жителей культурных ориентиров. Похоже, Роберт Бёрнс в очередной раз оказался прозорливее своих современников. Еще за 160 лет до того, как Цзян И опубликовал «Молчаливого странника в Эдинбурге» (The Silent Traveller in Edinburgh. Methuen, 1948), Бёрнс написал стихотворение «Вши, которую я увидел в церкви на шляпке одной леди», в которой есть такие строки:

Когда к нам в продажу поступают книги Цзян И, я часто задаюсь вопросом, читал ли он Бёрнса и было ли ему известно, что на сочинение этого стихотворения поэта вдохновил один случай, произошедший с ним во время службы в пропахшей сыростью шотландской церкви: он сидел позади одной уважаемой прихожанки, которая, видимо, не подозревала, что у нее в прическе завелись вши. Надеюсь, Цзян И об этом знал, но, так или иначе, взгляд постороннего человека определенно обнажает всю странность наших привычек. Цзян И всегда был безмолвным наблюдателем. Посетители, с которыми вам предстоит познакомиться в этой главе, совсем на него не похожи. Ему нравилось оставаться незамеченным, в то время как другие представители данного типа готовы пойти на многое, лишь бы привлечь к себе побольше внимания. Не думаю, что они всегда делают это сознательно – возможно, это нечто вовсе от них не зависящее, своего рода нервный тик, но поведение их всегда чрезвычайно раздражает.

К сожалению, этот вид не имеет ничего общего с художником, увековечившим на холсте образ своей матери [21] Использованное автором слово whistler ( англ . «свистун») созвучно с фамилией американского художника Джеймса Уистлера, автора картины «Аранжировка в сером и черном. Портрет матери» (1871). , и объединяет мужчин (к нему относятся исключительно мужчины), которые пребывают в блаженном неведении относительно того, что их привычка иногда чрезвычайно досаждает окружающим, особенно если никакой мелодии в их свисте нет (а это всегда именно так). Они даже не подозревают о том, насколько сильно людей отталкивает их свист. Я склонен думать, что это явление характерно именно для книжных магазинов – нечасто услышишь, чтобы кто-нибудь свистел в поезде или в супермаркете. Да и вообще где бы то ни было. Чаще всего свист объясняется непроизвольным стремлением компенсировать нехватку коммуникативных навыков. Такие люди вовсе не планируют покупать книги – они бесцельно бродят по магазину, по какой-то причине решив, что свист сделает этот процесс гораздо более приятным как для них, так и для остальных посетителей. Должно быть, они делают это неосознанно и виной всему нервы, но, черт побери, я бы предпочел, чтобы они перестали. Даже самый испепеляющий взгляд не способен оказать ни малейшего эффекта на их исполнение – что бы они там ни насвистывали. Время от времени удается уловить несколько нот, складывающихся в мелодию, которая может показаться знакомой, и тогда думаешь: «А, так это Восьмая симфония Малера» или «Ну конечно, тема из фильмов о Джеймсе Бонде!». Но уже на следующей ноте понимаешь, что ошибся и духовое соло свистуна не имеет ничего общего с музыкой. Подозреваю, что, если подвергнуть его выступление акустическому анализу, может оказаться, что производимые им звуковые секвенции имеют некоторое сходство с математической величиной π, то есть с числом, последовательности цифр в котором никогда не повторяются. Вполне вероятно, что, насвистывая свои нудные, доводящие до белого каления соло, представители данного вида могли непредумышленно произвести на свет творения, за которые гений музыкального авангарда Джон Кейдж с радостью отдал бы многое.

Из всех категорий, упомянутых в этой книге, представителей именно этого вида больше всего хочется схватить за плечи и встряхнуть. Я не понимаю (и никогда не пойму), почему некоторые люди, простудившись, предпочитают шмыгать каждые три секунды, вместо того чтобы высморкаться. На удивление, многие представители данного вида любят носить анораки. Предполагаю, что живут они в палатке в саду у дома родителей. Их интересы весьма разнообразны, и одинаково часто можно увидеть, как они капают соплями на страницы романа Агаты Кристи или же на экземпляры книги Томаса Хэйеса «Чем чревато пренебрежение кашлем и распространенными симптомами простуды» [22] Hayes T. A Serious Address on the Consequences of Ignoring Common Coughs and Colds. , опубликованной в 1786 году в Дублине. Странник шмыгающий пребывает в блаженном неведении о том, что его (и снова речь идет в основном о мужчинах) беспрестанные шумные попытки вдохнуть через нос неприятны и досадны для окружающих, поэтому он будет ходить по магазину или встанет у одного из стеллажей и примется листать книги, хлюпая и шмыгая каждые три секунды. Промежутки между вздохами он отмеряет с поразительной точностью. Очень сложно не поддаться соблазну и не сунуть в его безвольную липкую руку одноразовый бумажный платок, но горький опыт подсказывает, что это все равно не даст ровным счетом никакого результата. Однажды в поезде по пути из Дамфриса в Карлайл я предложил страдавшему насморком мужчине, что сидел позади меня, купить упаковку бумажных платков, на что тот ответил взглядом, преисполненным такой враждебности и негодования, будто я предположил, что его родители – кровные родственники. Хотя, подозреваю, что это предположение вполне могло оказаться правдой.

Простительно было бы предположить, что этот вид практически ничем не отличается от странника свистящего, однако это не так. Между ними есть несколько фундаментальных различий, главное из которых заключается в том, что певуну, как правило, хватает совести хотя бы попытаться воспроизвести какую-либо узнаваемую мелодию. В то время как свистун издает ряд совершенно случайных звуков и способен затмить даже самый непредсказуемый генератор случайных чисел, странник напевающий гордится своей способностью попадать в ноты. Честно признаться, мелодию они обычно выбирают отвратительную (скажем, песню какого-нибудь бойз-бенда или Клиффа Ричарда), но все же в ней можно распознать знакомую последовательность звуков. Однако от этого их привычка не становится менее надоедливой.