Дмитрий Олейников - Авраам Линкольн

Сбегались на шум и белые бедняки, пережившие в городе четыре тяжёлых года. Какая-то девочка выскочила из толпы и вручила президенту букет роз {762} 762 См.: Burlingame M . Op. cit. Vol. 2. P. 789–790. . Белое население кварталов побогаче либо смотрело в окна, либо демонстративно захлопывало ставни. Телохранителя Крука потряс контраст: шумная, восторженная, поющая и танцующая толпа вокруг и молчаливые головы, сотнями выглядывающие из окон. Казалось, вот-вот в одном из окон появится солдат в сером мундире и прицелится из ружья…

Они дошли до выгоревшего делового центра; здесь к охране присоединился кавалерийский эскорт. В Белом доме Конфедерации был теперь штаб федералов. Линкольн прошёл по брошенным впопыхах комнатам, а в кабинете Джефферсона Дэвиса сел за всё ещё заваленный документами стол, покинутый хозяином 48 часов назад, — не как триумфатор, заметил один из очевидцев, а как усталый измотанный человек, чувствующий, что конец работы близок. От него ждали исторической фразы — а он попросил стакан воды. Потом, уже в коляске, Линкольн проехал мимо тюрьмы для военнопленных Либби (теперь её постояльцами были конфедераты), мимо десятков разрушенных зданий и остановился у Капитолия, в котором собирался Конгресс мятежников. Внутри царил хаос: разбросанные бумаги и ставшие ненужными облигации Конфедерации, поломанная мебель, следы паники и спешной эвакуации. Не стал уезжать только помощник военного министра южан (один из трёх участников переговоров у форта Монро). Ему были продиктованы ещё раз те же, что и в феврале, условия мира:

1. Восстановление общенационального правительства для всех штатов.

2. Никаких откатов назад от уже принятых документов по вопросу рабовладения.

3. Немедленное прекращение всех враждебных действий и роспуск всех антиправительственных сил {763} 763 См.: The Collected Works of Abraham Lincoln. Vol. 8. P. 386. .

Кроме того, поскольку для Вирджинии война фактически закончилась, президент предложил созвать Законодательное собрание штата, если оно согласится отозвать и распустить по домам всё ещё воюющие на стороне мятежников войска. («Впрочем, — говорил он в кругу приближённых, — мне кажется, что генерал Шеридан сделает это быстрее» {764} 764 Official Records… Ser. 1. Vol. 46. Pt. 3. Washington, 1894. P. 619. .) Когда президент возвращался на корабль и катер отваливал от берега, какая-то негритянка крикнула вслед: «Ради бога не утоните, масса Эйб!»

В Сити Пойнте Линкольна ждали новости, хорошие и плохие. К западу от Ричмонда Шеридан отрезал войскам Ли дорогу в Северную Каролину; в арьергардных боях южане потеряли, в том числе пленными и разбежавшимися, половину оставшейся армии. Их окончательное поражение было неминуемо. А в Вашингтоне госсекретарь Сьюард попал в аварию и получил серьёзные травмы; домой его принесли без сознания. И то и другое обстоятельства подчёркивали необходимость вернуться в столицу и заняться управлением всей страной. Но прежде Линкольн не мог не посетить раненых солдат: «Джентльмены! Вы знаете лучше меня, как правильно вести себя в госпиталях, но я пришёл сюда, чтобы пожать руки людям, которые принесли нам победу». И он шёл по палаткам и баракам, пожимая руки раненым — пять часов, пять тысяч рукопожатий.

— Мистер президент! Туда вам не захочется заходить…

— Почему?

— Там больные пленные мятежники.

— Вот туда-то мне точно нужно!

И президент вошёл в палатку с пленными и пожал руки им — соотечественникам {765} 765 См.: Burlingame M . Op. cit. Vol. 2. P. 797. .

Незадолго до того, как «Королева рек» подняла якорь, Линкольн отправил Гранту телеграмму: «Генерал Шеридан говорит, что, если немного поднажать, Ли капитулирует. Поднажмите!» {766} 766 The Collected Works of Abraham Lincoln. Vol. 8. P. 391.

Они сошли на вашингтонский берег перед закатом 9 апреля. Столица захлёбывалась от праздничного настроения, не проходящего со дня известий о падении Ричмонда. Телеграммы обогнали пароход, и Стэнтон сообщил президенту, что в половине пятого пополудни генерал Грант прислал сообщение о капитуляции генерала Ли и его армии в местечке Аппоматтокс-Кортхаус. Президент и военный министр обнялись. «Мы пережили в тот день один из счастливейших моментов в жизни» {767} 767 Цит. по: Burlingame M. Op. cit. Vol. 2. P. 800. , — вспоминал Стэнтон. Это не был конец войны, но это был конец Конфедерации: её правительство было в бегах, и, хотя разрозненные очаги сопротивления ещё существовали, оставалось дождаться только капитуляции последней крупной силы южан — армии генерала Джонстона. Сьюард лежал дома весь перебинтованный, закованный в стальной каркас, со сломанной рукой, раздробленной челюстью и пытался улыбаться. Линкольн склонился над ним и почти шёпотом рассказывал новости.

Утро 10 апреля было встречено залпами орудийных салютов, перемежающихся раскатистым «ура!». День был объявлен выходным. Несмотря на дождь, на домах появились многочисленные флаги. Звенели колокола, играла музыка, улицы заполнили возбуждённые толпы, раздавались восторженные речи и приветственные крики. К вечеру затрещали фейерверки, загорелись праздничные костры. И весь день многочисленные группы визитёров и целые процессии с оркестрами в своём неугомонном желании видеть, а лучше ещё и слышать возвратившегося президента срывали работу Белого дома. Тад махал в окно подаренным ему трофейным флагом Конфедерации. Когда от особенно настойчивых «серенад» было не отделаться, президент выходил с короткими общими словами, а один раз попросил оркестр сыграть одну из своих самых любимых мелодий, «Дикси», ибо теперь это «законная собственность Союза». В конце концов Линкольн обнадёжил собравшихся, что завтра выступит с «настоящей речью».

Эту речь 11 апреля он произносил уже в сумерках, из окна второго этажа, и репортёр Брукс держал свечу, освещающую бумаги с текстом. Прочитав страницу, Линкольн ронял её на пол, зная, что там ползает Тад с ответственным поручением: собирать падающие листы. Мэри стояла у соседнего открытого окна.

Внизу снова волновалось людское море, гомонящее, время от времени взрывающееся радостными криками и раскатами аплодисментов. Ждали большой хвалебной речи в честь победоносных армии и флота. Но лицо Линкольна было слишком строгим, и заговорил он о другом — о том, что будет со страной, когда отгремят выстрелы и встанет проблема экономического, политического, культурного воссоединения с Югом. Президент начал вычерчивать новую линию политики: «реконструкцию по-президентски», которая уже натолкнулась на «реконструкцию по-конгрессменски», чересчур враждебную к бывшим мятежным штатам. Он рассказывал о попытках построить модель жизни Юга в штате Луизиана, объяснял, почему так важен вопрос, считать ли мятежные штаты частью Союза или принимать их заново. Новостью для всех стало первое публичное объявление Линкольном о поддержке избирательных прав чернокожих, пусть хотя бы только имеющих достаточное образование или отслуживших в федеральной армии.