Дмитрий Олейников - Авраам Линкольн

Это был шаг навстречу радикалам, и они научились понимать политические методы президента. В их среде появился образ, позже зафиксированный Фредериком Дугласом: Линкольн учился политическому ремеслу, ещё когда расщеплял брёвна, ибо уже тогда он вставлял клин в щель узким концом и постепенно загонял более широкую часть. Таким же приёмом он вбивал клин в рабовладение: от рекомендаций пограничным штатам провести постепенное освобождение рабов за компенсацию в 1862 году через «Прокламацию об освобождении» в 1863-м к 13-й поправке в 1865-м. Подобным же способом он взялся за избирательные права… {768} 768 См.: Ibid. P. 802–803.

Намерения Линкольна поняли не только сторонники прав чернокожих. Симпатичный, хотя немного нервный 26-летний зритель повернулся к соседу: «Это значит гражданство для ниггеров» — и добавил: «Это будет последняя речь, которую он произнёс». Звали зрителя Джон Уилкс Бут.

Увы, события нельзя повернуть вспять. Куда бы ни направлялся президент, он делал шаг к собственной гибели — и к бессмертию.

Было 14 апреля 1865 года, Страстная пятница.

Ночью Аврааму приснился сон — из тех, что он считал пророческими. Будто он на каком-то судне быстро плывёт к неведомому берегу. Этот сон часто снился ему накануне решающих, поворотных событий войны: падения Самтера, битвы при Антиетаме, взятия Виксберга, битвы под Геттисбергом. Для себя Авраам решил, что в этот день от Шермана придёт давно ожидаемое известие о капитуляции армии Джонстона в Северной Каролине — фактическом конце войны.

К восьми утра он уже был в кабинете, просмотрел наиболее влиятельные газеты, разобрал почту (ежедневно секретари отбирали из нескольких мешков писем около пятидесяти — ста более или менее важных) и написал несколько служебных записок. Назначил заседание Кабинета на 11 утра и пригласил на него только что приехавшего в столицу Гранта. Линкольн был бы рад видеть генерала-победителя как можно раньше, но не хотел комкать семейный завтрак.

Это был тот редкий случай, когда все четверо наконец-то собрались за одним столом: Авраам, Мэри, Тад и, главное, возвратившийся с войны Роберт. Старший сын стал центром внимания — он, очевидец капитуляции генерала Ли, рассказывал о том, что видел. Роберт передал отцу редкий трофей — фотографию Ли, и Авраам без всяких шуток заметил: «Какое благородное лицо. До чего же я рад, что война наконец-то кончилась» {769} 769 Цит. по: Bishop J . The Day Lincoln Was Shot. New York, 1955. P. 21. .

За разговорами почти незамеченной проскочила реплика Мэри: мол, хотя им и прислали билеты в театр Гровера, она предпочитает ещё раз насладиться игрой Лоры Кин в комедии «Наш американский кузен» в театре Форда. Роберт извинился, что не сможет пойти с родителями, — он уже обещал друзьям провести вечер с ними {770} 770 См.: Ibid. P. 21–22. . (По другой версии, он хотел наконец-то выспаться и отдохнуть после вечных тревог армейской службы {771} 771 См.: Emerson R. W . A. Lincoln: His Last 24 Hours. Columbus, 1987. P. 56. .) Тад надулся — его мнения даже не спросили (в качестве компенсации его с воспитателем отправят к Гроверу смотреть «Волшебную лампу Аладдина»). Было решено позвать в театр генерала Гранта с супругой. Мэри отправила к Форду президентского посыльного, и директор устроил из хорошей новости шумную рекламную кампанию: именно в его театре нынче вечером будут одновременно и президент, и только что проездом прибывший в столицу победитель грозного Ли генерал Грант Безоговорочная Капитуляция! Форд прекрасно знал, что многие купят билеты, чтобы поглядеть не на Лору Кин, а на пару самых известных героев победной войны да ещё будут просить те места, с которых лучше всего видно не сцену, а правительственную ложу.

Одним из первых о новости узнал актёр Джон Уилкс Бут (он по совпадению зашёл в театр Форда за письмами, приходившими ему туда до востребования). Для него эта весть означала, что до мгновения мировой славы ему осталось всего несколько часов.

Бут принадлежал к одной из самых известных актёрских династий Америки того времени. Его отец Джуниус и старший брат Эдвин особенно прославились исполнением трагических ролей в пьесах любимого Линкольнами Шекспира. Президентская чета ещё в 1863 году аплодировала Джону Буту в театре Форда. Бут уже тогда был яркой звездой сцены и зарабатывал в год не меньше президента — около 20 тысяч долларов, что в нынешних ценах составило бы более полумиллиона {772} 772 См.: Neely M. E. jr . Op. cit. P. 34. .

Но Джон ещё подростком заявил, что его цель не в том, чтобы стать таким же хорошим актёром, как отец. Он хочет остаться в памяти поколений. «Ты читал про семь чудес света? — объяснял он давнему приятелю. — Представь себе, скажем, статую Колосса Родосского. Если я найду способ разрушить её, моё имя не будет забыто, сохранится навечно, и его будут поминать во всех историях всех времён. И никакой умник, никакой праведник не сможет его вычеркнуть из всех этих историй» {773} 773 Цит. по: Bishop J . Op. cit. P. 110. .

Гражданская война помогла ему выбрать объект. Бут вырос в Мэриленде, был сторонником рабовладения и в целом образа жизни плантаторского Юга, считал, что Америка создана для белых, а не для чёрных. Главная причина всех постигших страну бед, был убеждён Бут, — тирания Линкольна. Когда в 1864 году стало ясно, что Север побеждает, актёр решил помочь Югу разом решить все проблемы. Он собрал банду из старых приятелей и вознамерился похитить Линкольна во время его поездки из Белого дома в загородную резиденцию, затем доставить трофей в Ричмонд и передать правительству Конфедерации. Богатая фантазия рисовала Буту триумф Юга, обмен опозоренного Линкольна на пленников-конфедератов, победу на Севере нового президента — выдвиженца партии немедленного мира. Война заканчивалась, Юг побеждал, а он, Бут, становился творцом истории! Актёр даже отправил весь свой театральный гардероб через Канаду в Ричмонд. Вот только перехватить президента не удалось, а зимой поездки Линкольна за город прекратились. 17 марта 1865 года Бут с сообщниками попробовал устроить засаду на президента по дороге в театр, но Линкольн пропустил спектакль. Тогда и родилась идея похитить президента прямо из театральной ложи. Однако к этому времени пал Ричмонд, и доставлять похищенного стало некуда и не к кому. Планы пришлось пересматривать.

Вечером 11 апреля, увидев силуэт Линкольна, произносящего речь в освещённом окне Белого дома, Бут подумал, как эффектно было бы застрелить его на глазах у тысяч людей. К полудню Страстной пятницы он точно знал, где, когда и как долго будет сидеть в кресле-качалке его живая мишень. В театре, каждый закоулок которого он знал как свои пять пальцев!

В тот же полуденный час генерал Роберт Андерсон поднял над фортом Самтер изодранный флаг, спущенный им четыре года назад. Ветер развернул звёздно-полосатое полотнище, шесть пушек форта дали сигнал, и на него отозвались салютом те самые орудия береговых батарей, которые начинали бомбардировку 1861 года.