Дмитрий Олейников - Авраам Линкольн

«Я теперь самый несчастный человек из всех живущих. Если все мои переживания поделить поровну на всё человечество, на земле не останется ни одного радостного лица. Не знаю, станет ли мне когда-нибудь лучше, с болью предчувствую, что нет. Но оставаться в таком состоянии я больше не могу. Мне кажется, я должен либо умереть, либо прийти в себя…» {122} 122 The Collected Works of Abraham Lincoln. Vol. 1. P. 229.

Что удерживало Линкольна от отчаянного шага в небытие? Его лучший друг Джошуа Спид вспоминал: Авраам признался ему, что не боится умереть и даже в какой-то степени хочет этого, но одновременно испытывает непреодолимое желание жить до тех пор, пока не будет уверен, что мир стал немного лучше оттого, что он в нём жил {123} 123 См.: Speed J . Reminiscences of Abraham Lincoln. Louisville, 1884. P. 39. .

К концу зимы Линкольн с удивлением обнаружил, что он «пока ещё не умер и не сошёл окончательно с ума» {124} 124 The Collected Works of Abraham Lincoln: Supplement 1832–1864 / Ed. by R. P. Basler. Westport, 1974. P. 4. . Он снова рассказывал анекдоты, которыми заставлял «содрогаться от хохота» почтенное Законодательное собрание {125} 125 См.: The Collected Works of Abraham Lincoln. Vol. 1. P. 243–244. . Но ни в доме Эдвардсов, ни в весёлом кругу спрингфилдской молодёжи Линкольн не появлялся. С Мэри они не встречались, и если виделись, то случайно, раз в несколько месяцев.

Мэри делилась переживаниями с близкой подругой. В её письмах видны горечь от невозможности общаться с Авраамом и одновременно желание, чтобы всё пошло по-другому, чтобы «её „Ричард“ снова стал самим собой». «Ричард» — это Ричард II из шекспировской хроники, неоднозначная, трагическая фигура, король, уверенный в божественности своей власти, но совершивший много несправедливостей и в результате низложенный, пленённый и убитый. Возмущение поведением Ричарда-короля сменяется в конце хроники желанием вернуть его на трон, что перекликается и с прежним отчаянием Мэри, и с её желанием восстановить отношения.

Неизвестно, долго страдали бы они от разрыва и чем закончились бы эти переживания, если бы в начале 1842 года Элиза Фрэнсис, сорокалетняя жена издателя местной газеты, расположенная и к Мэри, и к Аврааму, не взяла ход событий под свой контроль. Однажды она пригласила в гости Авраама, не предупредив, что в доме будет Мэри, а та, в свою очередь, не подозревала, что встретится с Линкольном. Они увиделись в гостиной, и миссис Фрэнсис попросила их снова стать хотя бы друзьями. Встречи стали происходить в просторном доме бездетных Фрэнсисов. Начался новый роман — осторожный, утаённый от окружающих, даже от супругов Эдвардс, абсолютно уверенных после «судьбоносного первого января», что Линкольн не пара их Мэри. Очень не скоро Эдвардсы узнали о тайных встречах и… приняли их, согласившись, что пока всё должно быть спрятано от посторонних глаз и ушей. «Этот мир мужчин и женщин так зыбок и непрочен, — говорила Мэри сестре, — что лучше будет держать ухаживания в секрете» {126} 126 Herndon’s Informants. P. 444. .

Неспешный ход событий форсировала… дуэль! Причиной сё стала, конечно, политика.

В феврале 1842 года разорился и закрылся Банк штата Иллинойс, на поддержку которого виги потратили столько сил. В результате потеряли всякую ценность его кредитные билеты, которых на руках у жителей было на три миллиона долларов. Торговля и коммерция испытали сильный удар, на рынке снова вернулись к бартеру, к натуральному обмену. В администрации штата в то время преобладали демократы, и один из них, финансовый контролёр Джеймс Шилдс, публично объявил, что банкноты разорившегося банка не будут приниматься для уплаты налогов. Штат отказывался признавать собственные ценные бумаги!

Виги возглавили кампанию протеста против таких мер, а поскольку Шилдс был крупной политический фигурой, второй по значимости после Дугласа, Линкольн решил высмеять сто публично. 2 сентября 1842 года на страницах «Ежедневника Сангамона» появилось якобы пришедшее из захолустного «Затерянного местечка» письмо «вдовы Ребекки», грубоватой, необразованной, но обладающей практической смёткой {127} 127 См.: The Collected Works of Abraham Lincoln. Vol. 1. P. 292–297. . «Ребекка» подметила, что Шилдсу легко уничтожить ценность бумажных денег штата, поскольку сам он получает своё большое жалованье (24 сотни в год) серебром. Походя Шилдс был назван «столь же дураком, сколь и лжецом» и выставлен самодовольным и заносчивым болваном-богатеем.

Линкольн показал своё сочинение Мэри и её подруге Джулии Джейн, и те не просто пришли в восторг, но и взялись написать продолжение! 16 сентября они рассказали читателям ежедневника, что Шилдс счёл себя оскорблённым «тётушкой Бекки», «взбесился, как мартовский заяц», и вызвал её на дуэль. «Тётушка» соглашалась при условии, что Шилдс наденет для поединка юбку, а потом предлагала, чтобы этот известный холостяк на ней женился («мне нет и шестидесяти», и… «господин редактор, разве не лучше жениться, чем драться?»). В дополнение к последнему письму редакция приложила стихотворное сочинение некоей Кэтлин (снова дело рук Мэри и Джулии), в котором вся история приходила к неожиданному и с виду благополучному финалу: якобы Шилдс действительно женился на вдове Ребекке: «Забыты старые любови, он прочно связан со вдовой…» и т. д. {128} 128 См.: Herndon W. H., Weik J. W . Op. cit. Vol. 1. P. 22.8.

Шилдс, вспыльчивый ирландец, тщеславный и лишённый чувства юмора, потребовал от редактора газеты Фрэнсиса назвать имена авторов оскорбивших его «читательских писем». Линкольн, дабы прикрыть участие дам в этой истории, разрешил редакции сообщить, что это он написал первое письмо из «Затерянного местечка». Шилдс не стал отвечать ни опровержениями, ни встречными сатирами — бывший военный, меткий стрелок вызвал Линкольна на дуэль.

Ещё была возможность обойтись без схватки — если бы Линкольн публично полностью отказался от своих обвинений, однако его соратники увидели в требованиях Шилдса «унижение» и «попытки запугивания». Линкольну пришлось подбирать секундантов. Как вызываемая сторона, он имел право выбора оружия и решил не соревноваться с противником в стрельбе. Он вообще попробовал сначала отшутиться: «Может, будем кидаться друг в друга навозом с пяти шагов?» {129} 129 См.: Angle P. M . Op. cit. P. 125. Всерьёз же Авраам предложил тяжёлые кавалерийские палаши, оружие, с которым имел дело во время войны с Чёрным Ястребом. Он не только рассчитывал на свой рост и длинные руки, но и справедливо полагал, что дуэли на холодном оружии редко заканчиваются смертельным исходом: поединки часто шли «до первой крови» и прекращались после нанесения даже не очень сильных ран. «Я не собирался ранить Шилдса, — говорил позже Линкольн, — разве только из необходимости защититься. Хотя я мог бы развалить его пополам, от макушки до копчика». Стрелок Шилдс пробовал возражать, предлагал пистолеты или ружья, называл палаши «варварским наследием минувших веков», на что Линкольн резонно отвечал, что и сама дуэль является варварским наследием минувших веков, поэтому оружие вполне ей соответствует {130} 130 См.: Burlingame M. Op. cit. Vol. 1. P. 191–192. .