Дмитрий Олейников - Авраам Линкольн

Через много лет Хардинг вспоминал «высокого костлявого лесоруба в грубой, плохо подогнанной одежде, коротких брюках, с синим полотняным зонтом в руках». Схожее впечатление было и у Стэнтона, который увидел перед собой «длинное, худое и костлявое создание из глубинки, одетое в пыльную льняную тряпку в качестве пальто, со столь широкими разводами от пота на спине, что они напоминали карту континента». Линкольн услышал краем уха, как один шепнул другому: «Зачем вы притащили сюда эту чёртову длиннорукую обезьяну? Он ничего не понимает, и толку от него не будет никакого» {264} 264 Цит. по: Goodwin D. K. Team of Rivals: the Political Genius of Abraham Lincoln. New York, 2005. P. 174. .

С этого момента два блистательных юриста с Восточного побережья занимались судебным процессом, игнорируя «коллегу», а впавший в депрессию Линкольн слонялся по улицам Цинциннати. Ему дали понять, что он на процессе лишний, его разработки по делу даже не открывали, считая их макулатурой. Когда судья Маклин устроил обед для участников процесса, Авраама не пригласили. И всё-таки Линкольн не спешил уезжать: он ходил на заседания, он учился! Речь Стэнтона в защиту Мэнни действительно была великолепна, и Линкольн слушал её «с восторженным вниманием», восхищаясь искусным и тщательно подготовленным выступлением. Выйдя с заседания (суд в конце концов принял сторону Мэнни), Линкольн сказал своему спутнику:

— Возвращаюсь домой, буду учить право…

— Но зачем? Мистер Линкольн, вы же лучший адвокат Иллинойса!

— Да, там я и вправду на хорошем счету, но посмотрев на то, что происходит здесь, я понял, что могу остаться без работы. Это подготовленные в колледжах ребята, они всю жизнь посвятили изучению права, и они продвигаются на Запад. Они уже дошли до Огайо и скоро доберутся до Иллинойса. Нам надо хорошенько подготовиться. Я не хуже любого из них, но мне надо как следует изучить право! {265} 265 См.: Mr. & Mrs. Ralph Emerson’s Personal Recollections of Abraham Lincoln. Rockford, 1909. P. 5, 7, 9.

Тяга к самосовершенствованию не оставляла Линкольна даже в годы, когда его признавали лучшим в штате. Однажды в его руках увидели томик «Начал» Евклида, классического систематического курса геометрии. Он читал его в дороге и на старом диване в своей конторе, среди шумной компании спорящих коллег и в постели, при дрожащем свете свечи, установленной на стул у изголовья. И не просто читал, а изучал и через какое-то время мог доказать все изложенные в книге теоремы {266} 266 См.: Herndon W. H., Weik J. W . Op. cit.Vol. 2. P. 308. .

Недавно два исследователя, юрист Дэвид Хирш и инженер с математическим образованием Дан Ван Хаффен, взялись доказать, что именно изучение Евклида внесло в мышление Линкольна математическую силу доказательств и геометрическую модель их построения. «Каждый знает, что его речи полны поэзии. Но поэзия — лишь глазурь на пироге, испечённом по рецепту Евклида…» {267} 267 Hirsch D., Haften D. van . Abraham Lincoln and the Structure of Reason. New York, 2010. P. 247. В 1850-х годах Линкольн публично говорил о несравнимой пользе чтения для профессионального самосовершенствования в самых разных областях, от юриспруденции до сельского хозяйства: «Не знаю большего удовольствия для ума, чем открытие чего-нибудь нового и стоящего — ничто не облегчает и не услаждает тяжёлую работу так, как ожидание таких открытий… Сколькому можно научиться из книг! Способность и вкус к чтению открывают доступ ко всему, что уже было открыто другими, дают доступ к решениям уже решённых проблем» {268} 268 The Collected Works of Abraham Lincoln. Vol. 3. P. 480. . Впрочем, Херндон добавлял немаловажный нюанс: Линкольн не просто читал — он умел сосредоточиваться на том, что читает, и потом долго обдумывать прочитанное, приходя к неожиданным для других обобщениям и выводам {269} 269 См.: Herndon W. H., Weik J. W . Op. cit. Vol. 2. P. 302–303. .

Линкольн стал «юристом юристов» штата. Он имел право выступать даже в Верховном суде: последнее из своих значительных дел он завершил в Чикаго на выездном заседании Федерального суда США в апреле — мае 1860 года. Однако к тому времени он стал известен уже не столько как успешный адвокат, сколько как политик и кандидат в президенты США. А возвращение его в политику началось задолго до этого.

В единственной авторизованной биографии сказано: «…он почти оставил свои политические устремления. Успешный в своей профессии, счастливый дома, почитаемый соседями, с книгами и временем для досуга — он не поддавался соблазну амбиций. Для того чтобы вернуть в строй ветерана многих политических баталий, нужен был какой-то особый раскатистый призыв, голос, извещающий о том, что Свобода в опасности. И этот призыв раздался» {270} 270 Howells W. D . Op. cit. P. 69–70. .

Город Пеория расположен на полдороге между Чикаго и Сент-Луисом, между Великими озёрами и «Воротами на запад» у вод Миссисипи. Он вполне может претендовать на звание столицы американской провинции. «Как это пойдёт в Пеории?» — задавались вопросом продюсеры пьес и мюзиклов в конце XIX века, имея в виду «Как это воспримет провинция?». За ними почин подхватили политики. Если мюзикл или политический лозунг «шли», то это странным образом становилось залогом их успеха во всей стране. До сих пор этот своего рода «американский Урюпинск» остаётся адресатом множества шуток: «Продавец, мне нужны самые лучшие экзотические духи! — Вот, „Вечер в Париже на Шамс Элизе“, 60 долларов. — А за три бакса что есть? — „Полночь в Пеории на центральном перекрёстке“».

В 1854 году Пеория стала для Линкольна перекрёстком истории. Здесь, на главной улице, около здания суда, стоит его скульптура в полный рост: адвокат из Иллинойса указывает на проведённую у его ног черту, которая отделяет рабство от свободы. Можно интерпретировать этот символ и иначе: 16 октября 1854 года Эйб Линкольн, адвокат из Иллинойса, остался по одну сторону этой черты, а перешагнул её и ушёл в бессмертие Авраам Линкольн, будущий президент США.

Вырвала же его из колеи размеренной жизни ударная волна от одного из самых «взрывных», по определению современного историка Льюиса Лермана, законодательных актов американского Конгресса. «Акт об организации территорий Канзас и Небраска» был утверждён президентом Франклином Пирсом 30 мая 1854 года, но его настоящим «отцом» был Стивен Дуглас, сенатор от Иллинойса. Дуглас очень гордился этим законопроектом: он был уверен, что решил замороженные «компромиссом 1850 года» споры Севера и Юга о судьбе гигантских территорий на Западе. Ради этого Дуглас возвёл в принцип понятие «народное самоопределение». Теперь ни Север, ни Юг, ни Конгресс США не могли определять, быть или не быть рабовладению в Канзасе и Небраске, протянувшихся от штата Миссури до самой границы с Канадой. Согласно «Акту», само население этих территорий — потенциальных штатов — определяло голосованием, допускать ли рабовладение. Внешне торжествовал принцип демократии, но в реальности «Акт Канзас — Небраска» подрывал всю систему компромиссов между Севером и Югом, на которой десятилетиями зиждилась политическая жизнь страны. Главной «жертвой» Дугласа стал легендарный Миссурийский компромисс 1820 года, установивший географическую границу между свободными и допускающими рабство землями США. Теперь линия, проведённая на Запад от южной границы штата Миссури, исчезала.