Виктория Мочалова - Лытдыбр [Дневники, диалоги, проза]

Нельзя быть левым в России, не беря на себя ответственность за всю кровь, которую левые тут пролили.

Можно быть оборотнем, перевёртышем, но кровь есть кровь и жертвы есть жертвы.

Эдуард Лимонов может сколько угодно изображать, что “дедушка старый, ему всё равно”, но всё-таки он полным ртом сосёт бабло у Арама Ашотовича Габрелянова. Если он хочет эту мою простую мысль опровергнуть, пусть опубликует платёжную ведомость. Я думаю, он миллионы заработал, изображая левого. Я ошибаюсь? Ведомость, пожалуйста, в студию.

Нельзя быть левым в России, зная её историю. В Америке, Европе, Израиле – можно, там не было ГУЛАГа. Там можно верить и в “шведский социализм” как левую платформу.

Но у нас опыт другой, у нас был ГУЛАГ.

Когда человек говорит про себя “я левый”, то это значит, что он мурзилка ФСБ и ему за эту речь заплатили. Или марионетка в руках той мурзилки, как Серёжа Удальцов. Слышим от российского политика, что он “левый” – понимаем, откуда ветер дует. Это одинаково касается буквально всех, не только Прилепина с Лимоновым и Тихонова с Хасис. “Левый” – значит ряженый, провокатор. Встань под его знамёна, и его показания станут основой твоего уголовного дела. Он соскочит, как Лебедев, а ты будешь сидеть, как Удальцов.

В России “левый” – это стоп-слово.

Советская власть – это не навсегда.

Это ни на Украине не навсегда, ни в России.

Не нужно абсолютизировать этот ментальный ужас ни с той, ни с другой стороны.

У нас уже растут дети, которые родились свободными, которые не знают страха.

Которых не учили лгать, чтобы выжить, начиная с детского сада.

Которые, услышав, что им что-то хотят запретить, первым делом думают, как им этот запрет обойти. А не как они будут жить без любимых сайтов, сервисов, мультфильмов, игрушек.

Наши дети – инфантилы, индивидуалисты и эгоцентрики. Это, конечно, ужасно.

Лучше б они готовы были отдать жизнь, свою и нашу, за лишний километр байкало-амурской магистрали.

Но вот так уж получилось, что нет, они не готовы.

Им мультики интересней. Смешарики, Лунтики, Тачки, вот это вот всё. Майнкрафт, будь он неладен.

А вот давайте всё-таки посмотрим на эту тысячу лет российской истории, этого вечного противостояния Государства и Человека, и спросим себя. Кто в этой борьбе за Государство – понятно. Путин и 38 уровней опричнины под ним. А за Человека кто? Мы, пятидесятилетние? Нет, мы-то сами про “всё сложно”, it’s complicated, мы всё ищем какой-то компромисс, чтоб жить с дарконом, но в Москве. А вот у детей наших всё просто. Есть их желания, совершенно законные. А если кто мешает этим желаниям сбыться – то он просто досадная помеха. Но, слава богу, достаточно просто быть умнее Государства, чтобы эту помеху обойти.

Быть умнее Государства – не бином, потому что там отрицательный отбор по IQ заведомо.

Если человек родился Павлом или Николаем Дуровым, ему от Государства не нужно примерно ничего. Ни протекции, ни кумовства, ни пенсии, ни собеса.

От Государства ему нужно только чтоб оно срыгнуло в туман и не мешало делать дело.

Если Государство – Российское, и в туман срыгнуть отказывается, значит, Телеграм учредится в другой юрисдикции. Только и всего.

Рано или поздно в соревновании государств эта разница в подходах проявляется.

Одному государству Павел/Николай Дуров добровольно платит налоги, другому не платит, хоть и родился в нём.

К слову сказать, и Аркадий Волож, старше меня на 2 года, тоже делает сходный выбор.

В результате у одного государства есть деньги на пенсии, собес, уборку улиц, а у другого – нет.

Соединённые Штаты с Канадой процветают, а Венесуэла с Кубой – увы. И Россия с Украиной тут по одну сторону баррикады, несмотря на территориальный спор. По одну сторону с Туркменией и Северной Кореей.

Нужно просто понимать общий исторический вектор.

Когда-то государство создавалось в силу неразвитости технологий, как инструмент коллективного выживания очень дорогой ценой.

Те времена прошли, и многие задачи, возлагавшиеся на Государство, стали по силам индивидууму.

То есть сама полезность этого института очень сильно редуцировалась. А цена, которую с нас за эту заботу требуют, выглядит вполне абсурдной.

И стало это самое Государство атавизмом, вроде червеобразного отростка прямой кишки или крайней плоти. Это пара таких фрагментов организма, которые в лучшем случае бесполезны.

Но в червеобразном отростке иногда заводится аппендицит, чреватый смертью от перитонита, если вовремя не произвести хирургическое вмешательство, а крайняя плоть грозит фимозом, парафимозом, служит чашкой Петри для инфекций и повышает онкологические риски у полового партнёра.

То есть лучшее, что можно с этими атавизмами сделать, – просто отсечь их.

Та же фигня с Государством.

Очень сладкая в этом смысле метафора – город Вадуц, столица Княжества Лихтенштейн.

Там на центральной площади есть такой офис из одной комнатки, где вам могут испоганить загранпаспорт, поставить в него штамп о пересечении границы Лихтенштейна.

Потому что в реальности никакой границы у Лихтенштейна нет, и погранслужбы нет, и штамп этот можно получить только как туристический сувенир, в самом центре столицы, за деньги.

А сколько миллионов погранцов в эту минуту охраняют разные государственные границы от несуществующих угроз?

А сколько миллиардов человеко-часов мы тратим в год на очереди к пограничным стойкам в разных аэропортах, портах и на дорожных блокпостах?

А защитил ли кого-нибудь этот самый погранконтроль хоть раз от угроз реальных?

Все террористы, и 11 сентября, и домодедовские, и парижские, и питерские, и стамбульские, въехали в страну предполагаемого теракта легально, со штампом в паспорте. Ни один под колючей проволокой ночью не прополз, просто надобности такой не было. То есть с единственной декларируемой задачей защиты населения погранцы не справляются вообще нигде. Ни в Нью-Йорке, ни в Москве, ни в Стамбуле, ни в Париже. А зарплату они при этом получают, и пенсию, и социальный пакет, и смотрят на простых граждан как на говно: мы вас героически защищаем, ваша жизнь в наших руках, извольте постоять лишний час в очереди, когда мы уходим на перекур в комнату для кормящих матерей (я не шучу: на прилёте в Домодедово пеленальная комната является курилкой для погранслужбы, там на полу их бычков по щиколотку, а вход строго по бэйджу ФСБ).

И судьба всех этих погранцов ждёт в точности такая же, какая уже постигла телеграф.

Контора на центральной площади Вадуца останется, со штатом в одну улыбчивую барышню, а стойки в аэропортах, охраняемые миллионами неулыбчивых мужчин в форме, отомрут.