Станислав Симонов - Как выжить в современной тюрьме. Книга вторая. Пять литров крови. По каплям

А что он, собственно, сделал? Сначала пили в клубе, потом переместились в другой, потом — в третий. Не хватило. Под утро допивали в скверике. Мимо шли двое. От полноты души или от полноты алкоголя, подогревавшего душу, переполненную добрыми чувствами, Санек предложил прохожим выпить. Те отказались. Санек начал настаивать. Видно, разница в ощущениях была велика, Санька послали, грубо, обидно. Эмоции захлестнули душу, затмило гневом глаза, и Санек ударил ногой. Сильно. Человек упал и умер. Потом, при вскрытии, обнаружилось, что умер прохожий не от удара ноги, а от падения. Голова ударилась о край бордюра, и череп раскололся.

Как взяли? Просто. Рядом мент в штатском возился с автомашиной, а при нем было оружие. Так и взяли.

Какая-то жуткая аутентичность. Слушают и не слышат. Смотрят и не видят. Думают и не додумывают. Делают, и не получается.

Раньше я думал, что это я ограничен. Чушь! Теперь глаза открылись. Если сравнивать с окружающими, я велик. Ну такие кругом дубы!

Вот уже и ногу отрезали, так нет, не верят, что отрезали совсем. Может быть, еще пришьют или отрастет сама как-нибудь. Нога! Отрастет! Как хвост у ящерицы!

— …а работа будет простая: 500 доляров в месяц, секретарь, штат работников, служебная машина, две поездки за границу в год. Чехия — Карловы Вары и Крым — Украина… Работать надо 10 часов в неделю.

— А делать-то что?

— Основной твой продукт — это подпись.

— Как, то есть?

— Пятьсот баков в месяц на свободе. И столько же плюс двадцать процентов при, так скажем, форс-мажоре.

— Как это?

— Спокойно, все под контролем. Форс-мажор — это только 159 УК РФ. Правда, часть третья, но выход по УДО. Срок восемь-десять лет. Но! Спокойно! Все под контролем. Сидишь на спецу. Передача один раз в месяц — тридцать килограмм и два ларька на пятьдесят баков каждый. В месяц. «Ноги» — раз в три месяца, в них входит четыре литра спирта, один телефон, «сименс С35», вся мелочь плюс одежда по сезону, куртки, кроссовки и прочая лабуда. При заключении договора учишь свои первые, вторые и последующие показания. И конечно, наизусть — явку с повинной и «чистуху».

— Что учу?

— «Чистуху» — чистосердечное признание. То есть помощь следствию и т. д. Статья 64 УК РФ — смягчающие обстоятельства. Адвокат будет у тебя от Падвы. Ха-ха. Шутка.

— Маловато будет. А бабы? Гулянки там?

— Чего? Ну ты даешь! Мало! Ну ты хам. Трахать можно секретарш и сотрудниц — дешевле будет. Мало, ты подумай. «Ноги» — сто зеленых в месяц. Хорошо, бабу тебе раз в полгода, это восемьсот зеленых.

— А че так дорого?

— Как это дорого? Четыреста судейскому караулу и четыреста самой бабе. Кто же к тебе в «конвоирку» поедет трахаться за дешевле? Где же такую дуру найдешь? Потом, УДО денег стоит. Вокруг тюрьмы бегай, с «кумом» договаривайся. Коммерческий этап от тюрьмы до зоны — заплати ГУИНу. Рязанская зона — Мервино, тоже денег стоит. А в Зеленограде цены вообще запредельные.

— Все равно мало.

— Родной! Так их же, эти деньги, еще украсть надо. Они что, думаешь, на дороге в мешках валяются? Годика три поработал, потом пятерик посидел, еще поработал, посидел — и все, на пенсию. А так вышел, если с умом — тысяч шестьдесят американских у тебя чистыми лежат.

— Сто тысяч чистыми у меня лежат.

— Щас. За сто тысяч тебя проще убить. И дешевле и надежнее. А тут и деньги тебе сохраняй, и вокруг зоны бегай, и с тюрьмой договаривайся, и, главное, сиди переживай, что ты свои показания плохо выучил.

— А если я возьму и сдам?

— Кого?

— Тебя, например.

— Во дурак! Сдашь и дальше что? Бесплатно будешь сидеть? Даром? Гратис?

— Чего-чего?

— «Гратис» по-итальянски «бесплатно». На халяву, значит. И что? Бесплатно вшей на общем корпусе кормить будешь? А зона в Мордовии, где вечнозеленые помидоры на первое-второе, а на третье — пиздюли от охраны и товарищей по зоне за то, что своих сдал? Менты деньги тебе платить не будут. И где ты в системе денег возьмешь? Нет, ты меня холить будешь, лелеять и переживать за меня. Я твои средства к жизни, твое настоящее, будущее и твоя безбедная старость. А если потребуется, то похороню на приличном кладбище: Ваганьковское или Останкинское. Конечно, не Новодевичье, но и ты, извини, не миллиардер. Все по средствам.

Ты же подумай: ты ничего, ничегошеньки не делаешь, только документы подписываешь и все! Арестовали, сумку дежурную взял, а в ней все уже по уму подобрано — и поехал на шконке валяться, форс-мажор отрабатывать. Всех делов — в показаниях не попутаться. И сиди себе «страдай» от «кабана» до «кабана».

— Как?

— Ну, от передачи до передачи.

— Надо подумать.

— Думай, считай. Все равно с твоими способностями лучше работу не найти. Мог я, конечно, такое предложение Дусту сделать, но он таджик, а это значит, операцию ему нужно делать полную, косметическую. И еще делать из него глухонемого.

— Зачем это?

— Так он как рот откроет — святых выноси. А у тебя все при всем. Сплошное точное попадание и экономия на операции. У тебя, кстати, подпись хорошая?

— Нормальная.

— Нет, дружок, ты покажи. Это ж основной твой продукт производства. Показывает.

— Э, брат… какая-то у тебя минорная петля внизу. Нет, не пойдет. Отрабатывай лучше мажорный хвост, а про эту твою петлю забудь. И вообще тренируй почерк. Потребуется от тебя.

На суде безутешная вдова была напориста и очень корыстолюбива. Ее лицо, сальные волосы, тяжелый взгляд и жирный тройной подбородок ничего, кроме отвращения, не вызывали. Так и хотелось врезать ей по этому наглому и неприятному лицу.

Судья вскипел и заявил, что ему надоело всем угождать и быть объективным в этом судебном заседании.

Гуиновская команда свирепствовала, отчаянно выдворяя арестантов из камер. Особенно старался какой-то офицер в пятнистой куртке и белых совершенно неформенных штанах.

Все в тюрьме было продумано и сделано для того, чтобы человеку было крайне неудобно, сложно и мучительно находиться в ее стенах, в ее кабинетах и машинах. Эти неудобства явно продумывались большим количеством умных людей, трудящихся в закрытых институтах.

Труп откопался и сдал меня еще раз. Один раз при жизни и второй — уже после смерти.

За столько лет нахождения в тюрьме я напостился на всю оставшуюся жизнь — и в еде, и в сексе.

Стремительно удаляюсь от нормальной жизни. Вот только куда?

10 ноября. Ну весь в экземе! Весь! Ужас.

Пенитенциарная система призвана менять человека. Если человек был преступником, он превращается в честного человека. А если он был честным человеком, то становится… преступником. Странная штука — логика.