Михаил Колесников - Все ураганы в лицо

И как ни был занят Куйбышев астраханскими делами, он сразу же связался со штабом Четвертой армии. Его заверили, что меры будут приняты в срочном порядке. За Чапаева нечего беспокоиться…

Но было уже поздно. Случилось именно то, чего так опасался Василий Иванович. В Лбищенске в распоряжении штаба находилось триста курсантов дивизионной школы — вот и все. Необученная молодежь. Чутьем старого разведчика угадывая, что катастрофа близка, Василий Иванович посылал во все стороны разъезды и даже самолеты. Но вроде бы больших скоплений противника нигде поблизости обнаружено не было.

До фронта — восемьдесят километров. Иногда появлялись разъезды белоказаков, но это было в порядке вещей. На них просто не обращали внимания.

С одним из таких разъездов ночью повстречался Зубарев. Он сообщил, что охрану Лбищенска несет дивизионная школа Чекова — отдельными малочисленными заставами, удаленными друг от друга. Телефонной связи между ними нет. Штаб имеет телеграфную связь лишь с группой Кутякова. К городу лучше всего подойти пересохшим руслом Кушума, укрыться можно в камышовых зарослях урочища Кузда-Гора.

Днем 4 сентября Чапаев вместе с Батуриным выехали на автомобиле в расположение Первой бригады. Как оказалось, красноармейцы-здесь три дня не получали хлеба. Возникло недовольство. Погасив конфликт в самом зародыше, сильно усталые, Василий Иванович и комиссар за полночь вернулись в Лбищенск. Здесь все было спокойно. Но какое-то неясное предчувствие томило Батурина: он посоветовал Василию Ивановичу усилить караулы.

Белоказаки ворвались в город в половине второго. Их было много, очень много — пять тысяч, а может быть, и больше. Конные отряды.

До рассвета дрались курсанты. Погиб начальник дивизионной школы Чеков, погиб его сын-красноармеец, пуля сразила комиссара штаба Крайнюкова. Сам Чапаев, раненный в голову, в живот и руку, руководил боем на Соборной площади. Батурину удалось отбить у противника два пулемета. Павел Степанович решил спасти истекающего кровью начдива. Приказал переправить его через Урал. И пока Чапаева несли к реке, Батурин отбивался. Целый конный отряд налетел на комиссара. Его расстреливали в упор, рубили шашками. В горло и в живот воткнули шашки и штыки. Потом ухватили за ноги, били головой о стену, рвали, резали одежду, изрубили на куски.

Красноармейцы внесли на руках Чапаева в холодные воды Урала. Порученец Петр Исаев сдерживал огнем наседающих казаков. Василий Иванович пытался плыть. Он плыл. Его поддерживали два красноармейца. До заросшего осокой противоположного берега оставалось совсем немного…

Никто не верил в гибель Чапаева. В первую минуту не поверил и Фрунзе. Известие застало его в Астрахани. Не поверил и в смерть Батурина. Утраты были слишком велики. Со смертью Павла Степановича оборвалась одна из светлых нитей, связывавших Фрунзе с прошлым.

Он вдруг словно бы очнулся. За вечной гонкой, за оперативными сводками и планами, совещаниями, митингами и беспрестанными боями, за чувством великой ответственности порой расплывались лица друзей. Было лишь удовлетворение, что они здесь, рядом, и что в трудную минуту на них всегда можно опереться. Нечеловеческий ритм войны заглушает на время простоту отношений, делает тебя скупое в проявлении чувств, строже. Все это зависит даже не от тебя. Ты идешь все вперед и вперед, увлекая за собой других, и взгляд твой направлен в даль времени. И всегда кажется: для всего остального еще будут долгие годы. Вот закончим, порешим… и вот уж тогда…

Но под жизнью Батурина подведена черта. Для него не будет всего того, что после войны. Он жил и умер достойно. «Счастлив, кто посетил сей мир в его минуты роковые…» Погиб Иван Ильич Андреев, погиб Заботин, изрубили шашками Ивана Яковлевича Мякишева… Много полегло ивановских ткачей под Чишмой, под Уфой, под Уральском…

Говорят, у Чапаева остался сын Александр. Сын Чапаева… Семья Чапаева. Жена, дочь Клавдия, братья…

«Пусть не смущает вас ничтожный успех врага, сумевшего налетом кавалерии расстроить тыл славной 25-й дивизии и вынудить ее части отойти несколько к северу. Пусть не смущает вас известие о смерти доблестного вождя 25-и дивизии тов. Чапаева и ее военного комиссара тов. Батурина.

Они пали смертью храбрых, до последней капли крови и до последней возможности отстаивая дело родного народа…

В увековечение славной памяти героя 25-й дивизии тов. Чапаева Реввоенсовет Туркфронта постановил: 1. Присвоить 25-й дивизии наименование «Дивизия имени Чапаева». 2. Переименовать родину начдива Чапаева гор. Балаково в гор. Чапаев.

Вечная слава погибшим борцам! Мщение и смерть врагам трудового народа!

Он назначил расследование. Те, что в штабе армии, страшась ответственности, пытались доказать, что Чапаев «притупил бдительность». Фрунзе смотрел на них с презрением.

Начальником чапаевской дивизии стал Иван Семенович Кутяков.

В Астрахани Валериан Владимирович представил Фрунзе Кирова. Что знал Михаил Васильевич о Кирове? Знал, что Сергей Миронович создавал Северо-Кавказскую армию, потом ему поручили организовать оборону Астрахани. Недавно Киров подавил крупный белогвардейский мятеж в Астрахани. Сдержанный, суховатый, Киров коротко доложил обстановку. Астрахань — важнейший стратегический пункт. Англичане почти ежедневно бомбят город с воздуха. Захват Астрахани Деникин возложил на врангелевскую группировку своих войск. Если Врангелю удастся соединиться с уральскими и астраханскими белоказаками, он начнет наступление вверх по Волге.

Человек раскрывается не сразу. За десять дней общения с Кировым Михаил Васильевич сумел по достоинству оценить этого человека. У каждого есть некая ведущая черта характера. У Кирова такой чертой было хладнокровие. Здесь он мог соперничать с Фрунзе. Одиннадцатая армия, потрепанная в августовских боях, по сути, была небоеспособной. На нее наседали со всех сторон, много умерло от тифа и голода. Большая часть ее находилась в окружении в районе Черного Яра и подвергалась беспрестанным бомбардировкам. У защитников Черного Яра не было патронов и продовольствия. Астрахань держалась чудом. Как относился ко всему этому Киров?

— Обстоятельства против нас. Мы здесь затем, чтобы изменить обстоятельства. Речь идет не о том, чтобы удержать Астрахань — мы ее удержим, — а о том, чтобы перейти в наступление на царицынском участке. Пока держится Черный Яр, противник на левый берег не пройдет.

Простонародное лицо, маленькие сощуренные глаза. Когда улыбается, у рта выступают резкие складки. В своей кепчонке, надвинутой на уши, он был похож на рабочего, на мастерового, на нефтяника. В лице его что-то давно знакомое и в то же время неуловимое.